До конца времен
Шрифт:
Надо встать и попытаться запереть ее, решила Леони, а завтра попросить кого-нибудь из рабочих отремонтировать засов. Затем она вспомнила, что все ставни увезли из дома, чтобы починить и заново покрасить. «Что за чертовщина? – изумилась она. – Необходимо немедленно выяснить, в чем дело».
Но она не шелохнулась – такое движение потребовало бы слишком больших усилий. Леони казалось, что ее тело налито свинцом. Даже подносить к губам запотевший бокал с холодным вином ей было невмоготу.
Ослепительная вспышка затопила комнату причудливым
Невольно вздрогнув, она приподнялась, взяла аккуратно сложенный кашемировый плед и укрылась им до подбородка, словно надеялась, что мягкая ткань защитит ее. Выпростав руку, она потянулась к бокалу, сделала большой глоток, поставила бокал на прежнее место и спрятала руку под плед.
Возвращаясь из Саутгемптона, она долго размышляла, не позвонить ли Мосси, и в конце концов отказалась от этой мысли. «Сегодня я никудышная компаньонка, – решила она. – И потом, Мосси уже сыта по горло моими причитаниями. Нельзя перекладывать все мои беды на ее плечи».
Дорога из Саутгемптона домой окончательно вымотала Леони. Даже в обычный день этот путь показался бы ей нелегким, а сегодня напоминал катание на «американских горках» на каком-то безумном адском карнавале.
Выяснив, что ее бывший муж и бывший лучший друг – любовники, Леони задохнулась от жгучей обиды. Следом за первым потрясением пришли мысли о своем ничтожестве.
Слезы досады и гнева затуманивали глаза. Неоднократно Леони приходилось сворачивать с дороги на обочину и терпеливо ждать, когда эмоции наконец соблаговолят подчиниться ее воле. Не раз она гадала, сумеет ли благополучно вернуться домой, в уютное гнездо, больше напоминающее строительную площадку.
Но едва добравшись до дома, Леони утратила всякую способность действовать – события минувшего дня парализовали ее. Несмотря на все старания, ей никак не удавалось взять себя в руки. Она даже не удосужилась принять душ или переодеться – тело перестало слушаться ее.
Вдруг комнату вновь озарил призрачный голубовато-белый свет молнии, и дом задрожал от нового удара грома. Ночник на столике погас.
«О Господи! – мысленно простонала Леони. – Только этого мне не хватало! Одиночество, боль, чувство потери, а тут еще мать-природа решила поиздеваться надо мной! Свечи. Надо достать свечи, – наконец вспомнила она. – Они лежат в кухонном шкафу».
Но прежде чем Леони успела подняться с кушетки, она заметила за окном свет – не от молнии, а от другого источника, подрагивающие желтые огоньки, отражающиеся в мокрых стеклах. Сначала огоньки мелькнули в окнах столовой, затем – в окнах кухни. Гроза заглушила шум подъезжающей машины, однако Леони не сомневалась, что видела именно фары.
Она выпрямилась, гадая, кому пришло в голову заявиться к ней среди ночи, да еще в
Фары погасли, а минуту спустя в заднюю дверь постучали. Леони едва расслышала этот стук сквозь рев бури.
«Не открою, – решила она. – Кто бы это ни был, пусть убирается прочь. В таком состоянии и виде я не расположена принимать гостей». Она лежала неподвижно, ожидая, когда стук прекратится, но он продолжался.
Внезапно Леони подумала, что на пороге стоит человек, попавший в беду. Что, если на шоссе случилась авария и кому-нибудь нужен телефон? Или…
«Черт! Придется встать».
Она поднялась с кушетки, сбросив плед на пол, сунула ноги в шлепанцы и осторожно прошлась в темноте по гостиной и коридору.
Ощупью найдя входную дверь, Леони отперла замок, распахнула дверь и столкнулась нос к носу с промокшим до нитки и встревоженным Сэмом Николсоном.
– Сэм! – воскликнула она, открывая дверь пошире. – Скорее заходи!
Еще одна вспышка прочертила небо, за ней последовал оглушительный треск.
Леони поспешно заперла за Сэмом дверь и обернулась.
– Ты весь промок! – ахнула она.
– Знаю, – усмехнулся Сэм, с которого капала вода. – Понимаю, уже поздно, но я проезжал мимо и решил заехать, проверить, вернулась ли ты. Сегодня утром я не застал тебя и… просто хотел узнать, как прошла поездка. Я опасался, что гроза настигла тебя в пути.
Недавнее оцепенение Леони вдруг улетучилось, грусть испарилась, словно по мановению волшебной палочки великодушной доброй феи. Правда, ее сердце забилось сильнее, а дыхание стало неровным. «Одного вида Сэма достаточно, чтобы я вновь лишилась рассудка», – подумала она. С другой стороны, ее тронула забота Сэма: Леони инстинктивно поняла, почему он очутился здесь.
Он хотел повидать ее, только и всего.
– Схожу за свечами, – сообщила она. – Свет погас. Проходи.
– С меня льет ручьем, – предупредил Сэм.
– Ну и пусть, – беспечно отозвалась Леони. – Снимай ботинки, а я принесу полотенце.
Сэм сбросил легкую куртку и повесил ее в коридоре, а затем последовал за Леони в кухню, где она принялась рыться в шкафах, разыскивая свечи.
– Эврика! – наконец воскликнула она. – Нашла! Теперь спички… – Ее пальцы заскребли по дну ящика. – Вот и они.
Леони зажгла свечу, вставила ее в подсвечник, стоящий на кухонном столе, а затем добавила к ней еще три свечи. Сэм присел на корточки, расшнуровывая ботинки.
– Поставь их вон туда, на тряпку, – предложила Леони. – Хочешь вина?
– Не откажусь, – ответил Сэм. Он перенес насквозь мокрые ботинки на половую тряпку и дождался, когда Леони найдет бокал и наполнит его вином из откупоренной бутылки. Ее освещал слабый свет свечей, темные волосы поблескивали, контрастируя с ослепительной белизной свитера и брюк; драгоценные камни на браслетах искрились.