До конечной
Шрифт:
В гардеробной натыкаюсь на рубашку моего мужчины, которую он снял, переодеваясь перед поездкой на ипподром. Она всё ещё хранит запах его тела, будоражит меня, вызывает стойкое желание спуститься вниз и нырнуть к нему под одеяло, даже если он запротестует.
С трудом отрываю лицо от нежного шёлка. Едва не всплакнув на эмоциях, надеваю его вещь и заставляю себя забраться в нашу холодную постель.
— Не нужно спешить, Яна, — внушаю себе тихим шёпотом и обратно утыкаюсь носом в воротник.
Как же он им пахнет…
Сомкнув
«Нужно попытаться уснуть…» — уверяю себя в том, что реально не сработает.
Притягиваю его подушку к груди, укладываюсь поудобнее, при этом натягивая на себя пуховое одеяло.
Лежу так какое-то время, не в силах прервать шальные мысли. Ворочаюсь, наблюдая за луной в ночном небе. Всё время представляю нас двоих, как мы обнимаемся перед сном, целуемся, шепчем друг другу на ушко всякие пошлости и слова любви, планируем завтрашний день и не только планируем...
Это помогает потерять счёт времени. Чувствую, как погружаясь в свой мечтательный мир, проваливаюсь в кратковременный беспокойный сон, а через какое-то время вздрагиваю всем телом, словно срываюсь с небес. Просыпаюсь.
И так длится каждый час, пока время на мобильном не указывает четыре утра.
Хочу к нему, прислонить ухо к двери и прислушаться к шорохам, вдруг не спит… Но в итоге решаю спуститься на кухню и сделать себе мятный чай. Может быть после этого мои нервы немного успокоятся, и я смогу ещё поспать, хотя бы пару часов.
Едва перешагнув через порог кухни, забываю, куда шла…
Горло сжимается в спазме, когда замечаю знакомую фигуру рядом с кухонным гарнитуром и дымящим электрическим чайником. Волосы взъерошены, уткнувшись лбом в подвесной шкафчик, Женя при тусклом свете ламп размешивает сахар в чашке с приготовленным чаем.
В четыре утра? Серьёзно? Почему он не спит? И ложился ли вообще?
— Доброе утро, — проговорив осипшим голосом, схожу с места и направляюсь к нему, чтобы помочь отнести чашку на стол.
Захаров реагирует с опозданием. Задумчивый вид говорит о том, что мой мужчина снова витал где-то в другой реальности.
— Привет, — очнувшись, произносит.
Вижу, как теплеет его мрачное лицо. Покрасневшие от недосыпа глаза слегка сощуриваются, изучая меня с ног до головы.
Господи, я так растерялась, что забыла о причине, вызвавшей у Жени лестную реакцию.
Его полурасстёгнутая рубашка всё ещё на мне. И она из-за тонкого качества ткани не способна скрыть очертания отяжелевшей груди и набухшие соски.
— Прости, — виновато отвожу взгляд к его
— И как? Удалось? — определив моё желание, Женя протягивает мне свой чай, разворачивая корпус ко мне.
Принимаю напиток с благодарностью, делаю несколько глотков и с довольной улыбкой возвращаю чашку в его руку.
— Неа. А тебе? — спрашиваю очевидное, но всё же хочу услышать от него о причине ночной вылазки на кухню.
— Точно также. Бессонница замучила. Вот… — кивает на электрочайник, улыбнувшись одним уголком рта.
Ловлю эту порочную улыбку и запечатываю в памяти, как ещё один драгоценный трофей.
— …Решил чаю выпить. Мята вроде бы успокаивает…
— Вижу. Кстати, чай очень вкусный. Спасибо.
Искренне хвалю его. Всё-таки не пожадничал, любезно поделился своим.
— Обычный, — подносит чашку к своим губам и надпивает из неё, а у меня в этот момент губы покрываются мурашками из-за того, что он не брезгует, наоборот, будто наслаждается, прикасаясь губами к тому месту, где только что были мои.
— Он лучший из тех, что я когда-либо пила…
— Может быть, хочешь ещё? — интересуется слегка охрипшим голосом, который забирается под кожу миллионами иголочек и щекочет изнутри до проявления мелкой дрожи.
— Хочу… — выходит вымолвить так, словно я перед этим полночи тренировалась соблазнять голосом мужчину. Думаю над этим моментом и чувствую, как на щеках расплываются пятна, полыхающие румянцем.
— Ты очень красивая, Яна, — Женя протягивает мне чашку, не сводя глаз с моего лица, водит ими по губам, по глазам, по переносице и лбу, опускается к подбородку и ниже, к груди, обжигает открытую ложбинку откровенным взглядом. — Моя рубашка тебе слишком идёт.
Тональность его голоса снова ударяет по нервам, вынуждает завибрировать каждую клеточку во мне. В груди сбивается сердечный ритм. Во рту от волнения пересыхает, и я, не мешкая, тянусь пальцами к его руке, чтобы отобрать чашку и утолить внезапно вспыхнувшую жажду.
Прикосновение кожи к коже пронзает разрядом тока. Поражённая своей реакцией, замираю на пару секунд, чтобы насладиться бегущими между нами импульсами, затем, едва прийдя в себя, беру из его руки чашку и делаю жадный глоток.
Легче не становится.
Непрерывно смотреть в его глаза и тупо молчать сравни ожиданию казни.
Выдыхаю рваный вздох, и в груди что-то лопается, резко, с болью, как натянутая на максимум тетива. Желание его обнять становится невыносимо жгучим.
— Поцелуй меня, пожалуйста… — едва слышу свою робкую мольбу.
— Яна… — мой мужчина отбирает из рук недопитый чай, ставит чашку на столешницу, сглатывая образовавшийся в горле ком. — Сейчас нелучший момент для этого, — его голос звучит совсем охрипшим.