До конечной
Шрифт:
— Ты слишком мнительная девочка, — оценив моё состояние, Женя пытается успокоить.
— Какая есть… — лепечу, спускаясь чуть ниже, к подмышечной впадине. Найдя уютное место, зарываюсь в него лицом.
— Ян, прекрати дуться, иди сюда, — Женя пробует вытащить меня обратно.
Вцепившись в него мертвой хваткой, не позволяю сдвинуть себя с места.
Моя глупость, кажется, побила все рекорды, обернувшись неудачей.
Я думала, что секс хоть немного нас сблизит. Что в его памяти произойдёт хоть какой-то сдвиг. Но кроме страсти Женя ничего
— Мне здесь удобно, — говорю, как есть, прижимаясь плотнее к его горячему бедру.
— Ладно, как скажешь. Не стану тебя разубеждать.
Пальцы гонщика снова опускаются на висок, гладят его, затем медленно погружаются в волосы, пропуская сквозь пальцы пряди.
Кажется, что моё тело больше не имеет формы, оно размягчается, превращаясь в растопленный воск…
— Расскажи мне о сыне. Я не помню о гибели Виктории совсем ничего. Почему она скрывала Тима?
— Считала, что ты ею воспользовался. Затем узнала о твоей женитьбе на популярной певице и решила, что так будет лучше для всех.
— Решила, значит… — из груди Захарова вырывается огорчённый вздох. — Могла бы спросить, не хочу ли я участвовать в его воспитании.
О моих эгоистичных поступках молчит. Видимо, ещё не знает, что я тоже пыталась скрывать от него родного сына. В прошлом мы всё выяснили и оставили причинённую друг другу боль позади. Если вскоре об этом узнает, как отреагирует? Перестанет мне доверять?
— Ты его усыновил. Ты знаешь об этом?
— Знаю. Вал мне рассказал некоторые факты, недостающие в пробелах моей памяти. Кстати, как ты себя чувствуешь? Как обстоят дела с беременностью?
— Тебе действительно интересно? Просто, ты многого не помнишь, и мне страшно, Женя.
— Чего ты боишься? — его попытка приподняться на локтях заканчивается фиаско. Пугает меня до чертиков прозвучавшим глухим стоном.
Выбираюсь из-под одеяла, сажусь и озадаченно осматриваю его плечо.
— Тебе нельзя делать резких движений. Ты снял повязку.
— Чего ты боишься, Яна? — уже громче и настойчивее повторяет свой вопрос, игнорируя моё замечание.
Приходится посмотреть ему в глаза и растолковать свои страхи.
— Того, что наш малыш родится внебрачным ребёнком.
— Главное, чтобы он был здоров, разве нет? — притянув меня за руку, обратно укладывает к себе на грудь. Мы уже говорили об этом.
— Я помню, Женя, но я хочу настоящую семью. Я не смогу долго мириться с подобной ситуацией. Так не может продолжаться вечно…
Глава 25. То, что доктор прописал
Евгений
Утро нового дня встречает меня затёкшим плечом, эрекцией и спящей красавицей под боком.
Янка, как уснула, уткнувшись носом в моё ребро, так до сих пор и спит. Такая милая и притягательная девочка — глаз не оторвать от неё.
Ловлю себя на мысли, что с каждой минутой она начинает мне нравится всё больше
Такая уютная, добрая, бескорыстная... Полная противоположность Стелле.
Улыбаюсь, переводя взгляд на приоткрывшиеся губы. Мышка сладко посапывает, словно ребёнок. Любуюсь ею и молча завидую Янке. Мне бы хоть раз вырубиться и проспать до утра глубоким и безмятежным сном как у неё…
На часах почти девять утра.
Улавливаю шорохи под дверью. Прижимаю ладонью стояк. В восемь должна была приехать медсестра. Наверное, уже ждёт.
Ну и хрен с ней. Подождёт, пока Яна проснётся. Боюсь повернуться на бок. Разбужу Мышку, снова начнёт переживать.
— Сын, — негромкий голос матери раздаётся за дверью, — я войду?
Я по-прежнему молчу. Раз не запретил, значит, зайдёт.
Мать тихо открывает дверь, просовывает свой любопытный нос в щель и замирает, увидев нас двоих.
— Ох…
— Заходи, — шепчу ей, прислоняя указательный палец к губам.
— Тимочка проснулся, — шепчет, задерживаясь счастливым взглядом на Яне. — Такой милый мальчик. Роднуличка наша. Женечка, там медсестра ждёт. Капельницу пора ставить.
— Пусть подождёт. Я приму душ и выйду.
— Хорошо. Завтрак принести?
— Позже, мам. Разбудишь Яну.
— Ухожу, родной, уже ухожу…
Мать оставляет нас вдвоём.
Чувствую, как Яна меня обнимает крепче, задевая предплечьем чувствительную головку. Я вздрагиваю. Рядом с ней становится слишком жарко. Настолько, что хочется крыть матом всю эту гребаную ситуацию. Вчера я её культурно отшил, сегодня меня опять рвёт от жажды, которую вызывает эта девочка. Хочу её снова. Так сильно хочу, что ум за разум заходит. Утыкаюсь носом ей в макушку и закатываю от наслаждения глаза, вдыхая упоительный запах русых волос.
От смеси пота и каких-то сладких фруктов вставляет не на шутку.
— Доброе утро, — раздаётся довольный и хриплый шёпот.
— Привет, — отвечаю, не отрывая губ от её головы.
— Как ты себя чувствуешь? — Яна приподымается на локте, изучая моё лицо.
Сказать ей или промолчать? Остыть под холодным душем? А может быт просто попросить…?
— Жень, нас с тобой спалили…
— Ты сильно переживаешь по этому поводу? — вздёрнув одну бровь, пытаюсь осмыслить её беспокойство.
Заметив, что я пялюсь на её губы, Яна тут же краснеет.
Господи, если бы она только знала, как сильно меня заводит её очаровательное смущение.
— Справишься за десять минут?
— Ты о чем? — сонная хлопает ресничками.
Протягиваю пальцы к её пшеничным локонам, убираю их за ушко и хрипло произношу:
— Я безумно тебя хочу. Прямо сейчас...
— Серьёзно? — её притягательный рот расплывается в обворожительной улыбке.
Вспоминаю, как в нём охренительно тесно и влажно, и меня накрывает таким безумием, от которого лучшее противоядие — Яна.