До мурашек...
Шрифт:
— У нас есть архив? — изумился Артем Николаевич. — Но… зачем?
— Денис Романович успел в юности поработать на кафедре родного ВУЗа, — пояснила Офелия, — а потому имел собственное представление о ведении документации и необходимых компании отделах. Когда он занял место директора, доставшееся ему от отца, то воплотил в жизнь свои идеи. Некоторые прижились, от других он отказался. Уже ближе к почтенному возрасту он принял решение собрать «семейный фотоальбом», как было озвучено на одном из совещаний. А, так как семьей своей Денис Романович считал именно компанию, то был создан архив: всех наработок,
— Моя мама тоже там есть? — прерывая поток ее слов, выпалил Артем Николаевич. Совсем как мальчишка: соскучившийся, одинокий мальчишка.
— Терпение, — неожиданно строго отрезала Офелия, — все будет сказано в срок.
И он не стал с ней сражаться и упрашивать — бесполезно. Подчинился какому-то неизвестному сюжету, существующему лишь в голове странной женщины, боясь спугнуть ее откровенность.
Архив располагался глубоко под землей, ниже двухэтажного гаража. Не смотря на хорошо кондиционированный воздух и почти отсутствие запаха сырости, полутемные холодные коридоры давили своими близко стоящими стенами и низким потолком. Видимо, тут когда-то предусматривался бункер, что само собой довольно странно для высотки… но кто знает, что было на уме у заказчика проекта?
Глядя на специальные знаки и стенды, больше подходящие для кабинета гражданской обороны, Артем Николаевич ощутил себя в одно мгновение нырнувшим из цивилизованного общества, занятого отчетами и сделками, в мир надвигающегося апокалипсиса. Что ж, зато теперь он знает, где в крайнем случае можно спрятаться от надоедливых… невест.
За первым же поворотом их встретила тяжелая металлическая дверь, судя по всему — герметичная, но сейчас слегка приоткрытая. Офелия гулко постучала и отворила ее полностью, пропуская их в большое, заставленное стеллажами помещение. Слева от входа, за обшарпанным столом, в удобном, совершенно домашнем кресле сидела маленькая пожилая женщина в пуховой шали и вязала шарф, слушая допотопное радио.
— Добрый день, — вежливо поздоровался Артем Николаевич, пытаясь отогнать странную, но упорно лезшую в голову аналогию со скарабеем, охранявшим древнеегипетские гробницы.
Незнакомка клацнула жвалами… ой, спицами, и подняла взгляд на нежданных гостей. На ее морщинистом лице тускло блеснули толстые стекла очков в коричневой оправе.
— Олечка, как хорошо, что ты зашла! — покашливая, прокряхтела она. — Мне как раз дела надо подклеить, а ты знаешь, как тяжело с артритом…
— Главное, что вам артрит вязать не мешает, — беззлобно заметила Офелия. — Я все сделаю, но чуточку позже, хорошо?
Ухватив своего спутника за запястье, она силком потянула его к стеллажам, пока собеседница с трудом поднимала палец, чтобы указать им на мужчину.
— Она что, меня не заметила? — почему-то полушепотом спросил Артем Николаевич.
— Такой мужчина здесь может разве что привидеться, — хихикнула Офелия, отпуская его и медленно шествуя среди сотни пыльных папок, — вы уж выделите сюда уборщицу, когда директором станете. Только не меня.
Мужчина молча кивнул, с любопытством разглядывая окружавшую его материализовавшуюся историю компании и рассуждая о том, сколько еще отмерено этим документам. Бумага быстро истлевает…
— Вот оно, — неожиданно произнесла Офелия, ловко снимая с полки тоненькую
Артем Николаевич бережно принял протянутые ему документы, перелистнул обложку и всмотрелся в старую, черно-белую фотографию совсем еще юной девушки с аккуратной шапочкой коротких волос. У мамы было очень мало фотографий, если он и находил ее снимки, то только общие, вместе с ним. Будто у нее не существовало прошлого до рождения сына.
— А вот и те, кто сыграл в ее судьбе решающую роль…
Офелия отбросила свою привычку говорить стихами, но ее слова звучали все так же театрально. Но Артема Николаевича это уже не задевало. Он завороженно следил за тем, как тонкие пальцы с лиловыми ногтями перебирают папки.
— Дело Дениса Романовича я вам показать не смогу, — извинилась женщина, — оно в сейфе, а ключ у его личного секретаря, Жанны. Но у меня есть кое-что получше. Единственная общая фотография. Полина ведь проработала у нас меньше года, успела попасть на один традиционный майский выезд. Это было около двадцати шести лет назад.
Офелия протянула Артему Николаевичу большую черно-белую карточку, где на фоне лесной поляны удобно устроилась группа из пятидесяти человек.
— Компания тогда была куда меньше, это почти все сотрудники, — пояснила уборщица. — Вот смотрите, это директор, — она указала на мужчину за сорок, стоящего в самом центре. — Вот тут, чуть в стороне, Полина и Николай.
«Какие все молодые», — изумленно думал Артем Николаевич. Его маме едва можно было дать двадцать, а стоявший рядом мужчина, которого она держала под руку, оказался его ровесником.
— Николай привел Полину в компанию практически сразу после их свадьбы, — тем временем рассказывала Офелия, — у девочки не было высшего образования, но зато оказался очень живой, хваткий ум — ее сразу заметили. Во всех смыслах… Денис Романович был просто без ума от одних их разговоров… Вы же знаете, как оно бывает… — женщина явно прилагала все усилия, чтобы не задеть ненароком собеседника, но Артему Николаевичу было сейчас не до сантиментов. — Николай и Полина больше походили на друзей детства, их отношения так и дышали привычкой, спокойствием… а там, наоборот, ярко вспыхнула страсть. Это заметили все, ведь, чем тщательнее пытаются скрыть, тем со стороны очевиднее. Но все очень быстро, резко оборвалось, когда погиб Николай. Полина, уже на пятом месяце, навсегда покинула компанию, не смотря на уговоры директора, на его обещания ей помогать. Исчезла, отказавшись от всего.
Офелия грустно вздохнула, неловко теребя фартук.
— Кто знает, что на самом деле было между ними, насколько далеко они зашли… Но осуждать родителей — последнее дело. Вот только все эти слухи, что снова всколыхнуло ваше назначение…
— Я не осуждаю, — с трудом проговорил Артем Николаевич. Язык его совершенно не слушался, а новая информация навалилась на плечи тяжелым грузом.
Он уже почти смирился с тем, что его «погибший» отец — это бросивший маму директор. Но внезапно оказалось, что отец действительно был… и он даже догадывался, почему Полина оставила компанию. Что бы она не чувствовала к своему начальнику, она невольно винила себя в смерти мужа. Какие сплетни пошли бы про молодую вдову, так быстро предавшую память супруга? Поэтому она и сбежала.