До новых снов с тобой...
Шрифт:
– Что же?
– Может, забытые воспоминания?
Деймон заинтересовался. Он оставил чай, а подошедший официант разлил бурбон по бокалам. Кэролайн, однако, пить не стала. Но Сальваторе сделал несколько глотков. Он знал, что спиртное имеет свойство развязывать языки.
– В здешних местах ходит легенда, – Кэролайн сделала затяжку и, выпустив дым, придвинулась к мужчине. – О том, что два ангела полюбили друг друга настолько сильно, что пали с небесного пантеона. Они молили о прощении у Всевышнего, и тот простил их, но дал им испытание.
– Какая-то слащавая легенда.
– Зато красивая. Потерянные души не устают верить в любовь.
– А вы?
Эта Кэролайн оказалась умной и чуткой девушкой. И ещё она была начитанной. С ней можно было поговорить и о легендах, и на вечные темы… Сальваторе испытал интерес к этой особе и был рад, что на время забудет о Дрине.
– Я думаю, что любовь и есть та ошибка, которую мы никогда не устанем повторять.
– В этом вы правы, Кэролайн. Сегодня я наблюдал единение не только тел, но и душ… Я словил себя на мысли, что скучаю по этому чувству.
– Скучаете…
Блондинка затушила сигарету и оглядела присутствующих. Солистка снова заливалась смехом с очередным мужиком. Она сидела у него на коленях и слушала его пошлые комплименты. Эти потерянные души понимают, что больше никому не нужны, а потому возвращаются сюда. К себе подобным.
– Любовь… иссушает. Причиняет боль, – проговорила Кэролайн, обхватывая бокал руками. – Она требует много жертв. Она уничтожает… А вы... хотите вспомнить это чувство?..
– Но оно способно подарить великолепные минуты…
– …Физической близости, – перебила Форбс. – Вы наслаждаетесь теплом тел, и отдаете по крупицам свою душу. Это вначале. А что потом? Душа – это Вселенная. Она бесконечна, и вы отламываете куски, отдавая ее тому, кого любите. Вы продаете свою душу.
– Вы ни разу не любили.
– Любила. И видела столько вариаций чувств! Любовь – это сказка. Любовь это… это боль, это счастье, это ужас. И нам дано познать ее.
– Серьезно? Да нет судьбы. Я потерял интерес к жизни, и любовь что-то не встречается, а сегодня я захотел вновь ее испытать, и буду искать ее. Мы всегда получаем то, что ищем.
– Оно ближе, чем кажется.
Сальваторе призадумался. Быть может, оно было и так. Ведь Дрина счастлива в объятиях с Тайлером. Так, может и Деймону не надо ничего искать? Вернуться к Розали и поговорить с ней по душам, начать встречаться… Или вот хотя бы с этой Кэролайн.
– Серьезно?
Кэролайн осушила залпом бокал и подсела ближе. В ее глазах снова появился тот блеск, что был вначале. Сальваторе насторожился.
– А согласны ли вы получить любовь, в обмен на боль? Опиум огромного количества любви и чайной ложки боли в день? Вашу душу будет наполнять безудержная любовь размером с Вселенную и маленькая чайная ложка боли? Такая смесь каждый день.
– К чему ведешь?
– А к тому, что любовь убивает, – громко проговорила блондинка. Вокруг этой пары все замерли и стали прислушиваться. – И как бы вы не желали этого чувства, в конце чайная ложка боли затмит бесконечность любви. Так что? Согласитесь?
Сальваторе усмехнулся. Он допил спиртное и взял белую салфетку из салфетницы, из внутреннего кармана куртки мужчина извлек ручку. Все вокруг, казалось, забыли как дышать. Они просто молча наблюдали за происходящим. И даже та разбитная девица оттолкнула своего ухажёра.
Сальваторе начеркал на салфетке слово «согласен» и поставил свою размашистую подпись. Это напоминало какую-то игру. Но всем эта игра пришлась по вкусу.
– Кровью! Кровью пусть скрепит! По всем правилам, – закричал кто-то из толпы, а на стол та самая разбитная девица положила нож. Сальваторе усмехнулся. Отвлечься ему все же удалось. Конечно же, в этом «договоре» столько же важности, как в филькиной грамоте. Но что-то двигало Деймоном. Он без единой эмоции сделал надрез на ладони и, хлопнув рукой по салфетке, резко поднялся.
– Любовь способна превозносить человека, Кэролайн.
– И уничтожать.
– Вы ошибаетесь. Поймете только тогда, когда полюбите.
Деймон убрал руку и опрометью бросился к выходу. Кэролайн взяла в руку салфетку, на которой было одно слово, подпись и несколько капель крови. Напоминало какой-то сектантский обряд. Девушка усмехнулась. Она свернула салфетку и, будто самой себе, прошептала несколько слов:
– Ты еще сам никогда не любил. В этой жизни, – никто, однако, не услышал фразы этой девушки.
Елена наблюдала за тем, как одевается Тайлер. Она улыбалась, прикрываясь простыней, и не сводила взгляда. Теперь Гилберт чувствовала себя безмерно счастливой. Ей казалось, что в отдалении она слышит «Одинокого пастуха», и эта мелодия вселяла в душу и сердце необыкновенную гармонию и некое чувство умиротворения.
– Останься, – произнесла она, придвигаясь к парню ближе. – Ведь матери нет.
– Но есть этот…
– Ему все равно. Останься, Тай.
Ее голос как наркотик, так и манит. И Локвуд не мог солгать. Он хотел рассказать правду и избавиться от черной мантии недоговоренности. Надо объяснить свое ближайшее отсутствие.
– Нам надо поговорить.
Парень развернулся к девушке, которая устремила взор на него.
– Я получил письмо… От одного человека… Елена, я не могу не согласиться, понимаешь?
– Что-то случилось? – девушка приподнялась, прижимая к себе простынь.
– Он – военный и потерял одного бойца. Никто этого паренька не хватится, но ожидается проверка и… В общем, я должен восполнить ряды, понимаешь?
Она кивнула, хоть не видела логики во всей этой афере.
– Взамен он расскажет мне правду о моих родителях. Елена, это важно для меня.