До новых снов с тобой...
Шрифт:
– Эйфорические, – произнесла она, отводя взгляд. Куда же делся прежний акцент? – Вы у нас живете?
– Да. Ближайшую неделю… Потом я съеду на свою квартиру. Я и это время жил у себя.
Елена хотела сегодня остаться наедине с Локвудом. Меньше всего ей хотелось, чтобы дома был кто-то третий. Лучше бы он съехал, но как его переубедить?
– Так, как тебя именовать? Мне нравится имя Дрина.
– Меня зовут Елена.
– Тогда к чему этот спектакль?
Она ничего не ответила. Лишь продолжала смотреть в свое окно, любуясь разводами капель на стекле.
Приехали. Елена выскочила из машины и опрометью бросилась к дому. И как ей так ловко удается двигаться в столь длинной юбке? И почему надо носить такие длинные юбки и такие откровенные кофточки? В чем логика? Не важно. Сальваторе было плевать. Он пошел следом за девушкой, которая стремительно оглядывала все помещение первого этажа. Шатенка заново изучала весь мир и ей нравился этот процесс. Она прошла мимо огромного зеркала, но вернулась и остановилась. Елена понимала что видит себя в отражении, но это было немного странно. Деймон затаился за дверью, позволяя себе подглядеть. Зачем? Мотивация слишком проста. Сальваторе потерял интерес к жизни и сейчас желал пробудить его, находясь с этой странной особой.
Елена коснулась лица, прикосновениями вспоминая себя. Затем ее взгляд опустился ниже. Деймон понимал, что заставило ее так удивиться. Елена не готова была принять себя: свою женственность, сексуальность, раскрепощенность. Возможно, сейчас она даже испытает стыд. Сальваторе распознал, что в данный момент цыганка проходит через стадию самопознания, а потому быстро потерял интерес ко всему происходящему. Он вышел из-за двери и подошел к Елене.
– Я на кухне.
Она ничего не ответила, продолжая разглядывать себя в зеркало.
Сальваторе вошел в кухню и скинул с себя куртку. Из холодильника он извлек минералку. Пить сейчас хотелось больше всего, а спиртное приелось и наскучило, как и эта жизнь.
– У вас был роман с моей матерью? – произнесла она, входя на кухню и оглядывая ее с не меньшим интересом. Деймон достал второй стакан и наполнил его.
– Да.
– Почему вы расстались? Она вас бросила?
– Да.
Мужчина взял два стакана и сел за стеклянный прямоугольный стол. Девушка расположилась напротив и обхватила стакан руками. Она поднесла его к глазам и принялась рассматривать. Деймон сделал несколько глотков.
– Она мне ничего про вас не рассказывала.
– А ты бы стала рассказывать свои детям про свои шашни с кем-то?
– Чувства, – с акцентом выговорила Гилберт, ставя стакан на стол. – Может быть и не стала… Вы не такой, как при нашем первом разговоре.
Обычно, спрашивают: «А какой я?», но Сальваторе было все равно, какого она мнения о нем. Мужчина пожал плечами и осушил стакан. Соленая минералка была на вкус намного лучше того бурбона, что подают в том кафе, или том баре. В памяти вновь всплыл образ Кэролайн.
– И ты не такая.
– Мама говорит, что я копия своего отца.
– А где твой отец, кстати? – прищурился Сальваторе, вспоминая, что на эту деталь не обращал никакого внимания
– Во Франции. Мать часто посещает Европу.
– Ты его видела?
– Нет, но мне нравятся мои корни.
Французско-цыганские. Забавно. Такого еще не видывал народ. Что ж, красивые, жаркие цыганские девушки и самого Деймона свели с ума когда-то.
– Нет, я видела. Вернее, общалась с ним... Один раз. Я сказала, что когда я вырасту, то займусь проституцией и брошу всю мафию на его поимку.
– Сколько тебе было?
– Тринадцать.
– Необычная мечта…
– Так сказала героиня одного фильма. «Васаби». Вы смотрели?
– Нет.
На протяжении всего разговора Елена вертела головой, изучая каждый квадратный миллиметр. Она лишь изредка останавливала взор на мужчине, а потом снова смотрела на всю окружающую обстановку. Шатенка была равнодушна к красоте своего собеседника. Она была влюблена в Тайлера и, как видно, сильно.
– Ты поэтому говоришь с акцентом?
– При незнакомых, – Елена поднялась и направилась к навесным шкафам.
– Меня ты видишь в третий раз.
– И мне вас лицезреть еще целую неделю, – Елена открыла дверь и что-то с грохотом упало на пол. Дребезг стекла и тихое матерное слово, вылетевшие из уст сей особы. Но Гилберт не спешила расстраиваться. Она принялась разглядывать осколки.
– Ко мне сейчас придут. Вы позволите нам побыть наедине? Не станете читать лекцию, что надо быть осторожной с мальчиками?
Сальваторе поднялся и поставил стакан в раковину. Елена тем временем собирался осколки в совок с помощью веника. И когда она успевает все делать?
– Мне вообще это по барабану. Я ответственный за твои глаза, за твое здоровье.
– Я буду благодарна.
Сегодня она и правда слишком разговорчива. Значит, ближайшее время от нее предстоит ждать игнора и столь привычного цинизма. Ну и пусть. Так даже забавнее.
– Вот и отлично.
Она поднялась, выкинула мусор и, поставив веник и совок, взглянула на мужчину. Наверное, она рисовала себе образ Тайлера. Представляла его, готовясь к той мысли, что он еще прекраснее. Она свято верила, что любит его сильно, ведь ни разу его не видела, ведь полюбила не за внешность.
Девушка усмехнулась чему-то и хотела задать еще пару вопросов, но стук в дверь ее остановил. Она повернула голову в сторону, а потом метнулась к выходу. Деймон закрыл дверь, но, оставив маленькую щелочку, все-таки решил подсмотреть.
Елена открыла дверь и сделала два шага назад. В комнату вошел довольно-таки привлекательный, высокий парень. Деймон узнал в нем таксиста. А не хило, однако, замахнулся этот паренек! На богатую цыганскую девушку! Они смотрели друг на друга несколько секунд, не отрываясь, будто зачарованные. Елена оглядывала своего парня с головы до ног, привыкая к новому образу. Деймон видел лишь выражение лица Тайлера, и Сальваторе знал этот взгляд. Он говорил о том, что Локвуд боготворит эту женщину, превозносит ее, любит, желает. Деймон почувствовал даже некую горечь. Ему некого любить. Он отошел от двери и вернулся к окну.