До новых снов с тобой...

Ana LaMurphy

Вчерашние события вспомнились особенно ярко и живо. Все началось спонтанно и резко, его выбили из равновесия еще первым ударом, а потом все пошло по наклонной. Было бы неплохо выпить чего-то обезболивающего и принять душ…

Он проиграл. Что ж, теперь Клаус претворит свой план в реальность и теперь уже бесполезно куда-либо бежать.

Последние два месяца его существоания напоминали игру Sims. Все сводилось к каким-то элементарным потребностям, создавалось впечатление, что его жизнью кто-то управлял, превращая в безропотную мышь. Бессонницы вновь овладели, заставляя забыть что есть нормальный сон. Временами, усталость валила с ног,

но спасительного сна не было. Прогулки по ночному городу не приводили ни к каким результатам. Тот бар, – в котором когда-то работала бедная Кэролайн, которой он в смех дал клятву кровью, – закрылся, а ночной город больше не казался красивым и привлекательным. Все вновь превратилось в однообразную, скучную рутину. Деймон начинал снова подумывать о суициде, понимая, что в прежнюю колею ему никогда больше не вернуться в прежнюю жизнь, полную радости, любви и спокойствия… Да даже спокойствие поменяло свое смысл. Ведь стабильности и рутины хотелось меньше всего. И такой рьяности, как вчера, тоже не хотелось.

Сальваторе хотел закурить и потянулся к тумбочке за пачкой сигарет, но остановился. Только сейчас он оглядел обстановку и сразу же вспомнил ее. Это была та самая ферма брата Розали. Значит, Хейл привезла его сюда… где так много воспоминаний.

Деймон вновь лег на диван. Боль напоминала о себе, но Сальваторе старался не обращаться на это внимание. В последние недели он не думал о Елене. А вчера, во время драки, вспоминал все свои отношения с этой девушкой. И бил он не противника, а, наверное, прежнего себя… Дрина! Его дочь… Когда он обрел семью, смех, когда мог разделять сон с ней… И теперь все вернулось на круги своя. Не дозволено ему быть рядом с ней.

Надо все-таки прикурить. Мужчина вновь поднялся. Он потянулся к пачке сигарет, а рядом увидел белый листок. Сальваторе ненавидел эту банальщину и, взяв бумажку, развернул ее. Почерк Розали всегда был небрежным, размашистым, но мало сейчас это смущало Сальваторе. Он начал вчитываться в строки:

«Ты проснешься, когда меня уже не будет рядом… Ты был в ужасном состоянии вчера вечером и если бы не… Я не могу и не хочу причинять боль. Я отдала свою квартиру своему брату, при условии, что он освободит для тебя этот дом, ведь ты часто упоминал его в разговорах после разрыва с Еленой. Обойдемся без бумажной волокиты и пусть все останется так, как есть…

Я солгала. В прошлый раз я не поехала в наркодиспасер, но после вчерашнего решила, что больше так продолжаться не будет. Я согласилась бы стать твоей женой… согласилась бы бросить все и уехать, быть рядом, если вместе нельзя… Я бы согласилась переждать этот июль, лето…

Но ничего не получится.

Пожалуйста, не впутывайся ни во что. Будь счастлив и навсегда прощай».

Сальваторе отшвырнул лист и мигом поднялся. Голова сильно болела. Дверь распахнулась, и с огромным тазом в руках влетела Елена. Она тихо выругнулась и хотела было отправиться дальше, но замерла. Девушка прятала взгляд, боясь посмотреть на Деймона, в то время как тот не сводил взгляда с Елены.

В сердце вспыхнули боль, обида, потом страсть, потом девушка поняла, что дико соскучилась. Но между ними будто выросла стена, которая не позволяла касаться друг друга. Как будто нарушение этого правила влекло ужасные последствия.

Елена выдохнула и направилась к дивану. Девушка поставила таз с водой на тумбочку и подошла к Деймону, опустив взгляд.

Это был ток. От его воздействия блокировались любые мысли, любые действия

совершить казалось невозможным. Девушка не могла пошевелиться, поднять взгляд, хоть стоило поговорить. Последние сутки в ее жизни – самые ужасные. Она жутко устала, вымоталась и хотела спать. Елена села на диван и взяла аптечку с соседнего кресла. Сальваторе присел рядом, уставясь в пустоту, не произнося ни слова.

А о чем говорить? Они оба знают насколько дерьмово им было все эти два месяца, оба знают, в какие передряги попали. Деймон не знает об игре и никогда не узнает. Девушка с ужасом вспоминала события этой ночи и больше всего хотела забыться сном, чтобы выпасть на время из реалий этого гребанного мира.

Шатенка выдохнула и, смочив бинт перекисью, взяла руку Деймона. Гилберт вдохнула побольше воздуха, но старалась быть невозмутимой и спокойной. Она скучала! Даже события этой ночи не выбили ее из колеи, но сейчас Гилберт чувствовала, что вся эта напыщенность рушится на части. Вторую руку девушка перебинтовала, не поднимая взгляда на мужчину. Она старалась концентрироваться на том, что произошло сегдня ночью, чтобы отвлечься от Сальваторе.

Все было как в тумане. Слов Клауса девушка практически не запомнила, кроме тех, что касались Деймона. Потом эта ужасная игра, выстрел… Как оказалось, вышла осечка. Елена осталась жива но замертво упал другой человек. Ребекку убили высококвалифицированные киллеры. Клаус рвал и метал… Даже у самого ужасного могут появится еще более злобные враги. Конечно, с его жестокостью он мог кого-угодно довести до безумия. Ребекка была мертва, а Елена выжила, а следовательно и выиграла пари. Теперь Клаус обещал полную опеку. Зачем? Гилберт сама не понимала…

Потом Локвуд отвел ее в коморку, где в отключке лежал избитый Деймон, потом прибежала и Розали. Девушки так и не сказали друг другу и слова. Розали спокойно вложила ключи в ладонь Гилберт и со слезами на глазах скрылась.

Занималась заря. Солнце скоро осветит и быть может даже согреет грешную землю... А души? Кто согреет души? Елена хотела спать, и ей сейчас было не до диалогов. Обработав руки, шатенка обернулась к тазу и намочила тряпку в теплой воде. Она вспомнила как за ней ухаживал Деймон после того избиения, и сейчас понимала, что должна ответить тем же…

Оба они знали, что никогда не наладят тех обычных отношений, которые существуют между отцом и дочерью. Всегда будет эта напряженность, недоговоренность, быть может, молчание… Быть может…

Девушка отжала тряпку и обернулась к Деймону. Угораздило же ее взглянуть в его глаза! Нет, не было в этом взгляде ничего родственного! Они были вместе всего лишь один раз! Один гребанный раз, который перевернул все с ног на голову! Она смотрела на него, как женщина на мужчину, как жертва на своего обольстителя, как падший ангел на… Словом, в этом взгляде было больше, чем в прикосновении.

Тряпка выпала из рук, и девушка, не помня себя, обняла мужчину, крепко прижавшись к нему. Он ответил таким же крепким, сильным объятием. Они очень соскучились, очень сильно. Им было невтерпеж наговориться друг с другом, невтерпеж было высказать друг другу кучу обвинений. Да, грешники! Да, падшие. Но им нельзя друг без друга. Они никогда не смогут полюбить друг друга, но и порознь быть невыносимо… Общаться! Общаться им ведь не запрещено? А даже если и запрещено…

<Дышать становится легче. Девушка обнимает отца. И какую ужасную ночь им удалось пережить вместе! Но они ведь справились… вместе.