До новых снов с тобой...
Шрифт:
Девушка влепила ему пощечину со всей силы и помчалась в клуб.
Парень знал, что она плачет, он знал, что она никогда-никогда его не простит. Локвуд понимал, что сам разрушил то, что оберегал. Он ни винил любимую девушку, он не осудил ни одного его слова и такой близкий физический контакт был ему в радость.
Парень отправился к выходу. Он прикурил, но в этот раз сигареты не спасли. Локвуд подошел к своему автомобилю и, сев на заднее сиденье, закрылся изнутри. Тайлер включил тихую классическую мелодию на магнитоле и лег на сиденье. Продолжая отравлять кислород сигаретным дымом. В голове мелькали
Мужчина опустил руку и достал из-под сиденья металлический. Он внимательно оглядывал оружие, пытаясь представить, что тогда чувствовала Елена и что она испытала, когда произошла осечка. Ребекка мертва, а завтра Клаус узнает, кто же убил его сестру и тогда ему не выжить. Так лучше сейчас.
Он ее тоже благодарил. За каждый взгляд, за каждый поцелуй и за те незабываемые три ночи, проведенные с ней. Он благодарил ее за то, что она его спасла, за то, что она его полюбила…
Мелодия разливалась по салону автомобиля… Глушитель… Дуло к виску… Закрыть глаза и расслабиться… Вспомнить ее образ… Вспомнить вкус ее губ и язык ее танцев… Вспомнить нежность и страсть… Лучшие мгновения радости… И представить, что она счастлива… Что она простила… Может, вернулась… Обняла… И обещала, что больше никогда не уйдет… Курок, под натиском пальцев медленно нажимается… Дыхание ровное…. Сталь трансформируется в раскаленную магму… Он любит ее… Он когда-нибудь вернется… он вернется тогда, когда она простит… Если она когда-нибудь простит… Воспоминания…. Ее окровавленная спина… Крики… Слезы… Стоны… Больше невыносимо… Тайлер усмехается и делает последнюю затяжку…
А потом выстреливает.
Елена продолжала танцевать, отдаваясь музыке в стремлении забыть боль. И она бы проснулась утром в постели какого-нибудь незнакомца, если бы Сальваторе их не отгонял. Он, кажется, протрезвел.
– Нам пора! – громко сказал он, схватив цыганку за запястье.
Девушка выдернула руку и, подойдя к нему, языком коснулась его уха. Сальваторе чуть было не сдался, но резко отпрянул. Свет прожекторов стал раздражать, музыка оглушала, ноги болели, а алкоголь приелся. Кроме того, Сальваторе понятия не имел, как им добраться до фермы. Они оба много выпили.
– Я хочу веселиться!
Он приблизился к ее лицу и увидел потекшую едва тушь. Совсем чуть-чуть, но Деймон прочувствовал боль шатенки. Он взял девушку за руку и повел к выходу. Гилберт помахала друзьям рукой. Но Сальваторе вновь дернул ее на себе. Елене казалось все это забавным, или она просто не замечала свою внутреннюю боль.
Деймон вывел ее на улицу, но девушка остановилась.
– Я без обуви.
Сальваторе закатил глаза и, подойдя, поднял Елену на руки, которая, казалось, не расстраивалась из-за потерянных туфлей, которые ей очень нравились... Когда-то. Шатенка обхватила его плечи, и они оба почувствовали, как возникает ток между ними.
Подойдя к машине, Деймон прижал ее к машине своим телом и хотел полезть за ключами, но Елена обняла его, подавшись навстречу, и заглянула в глаза. Такой взгляд, длящийся совсем немного, какие-то сотые секунды, заставил испытать самое сильное желание. Деймон хотел ее! Как же он желал вновь раздвинуть ее ноги и оказаться между
Девушка коснулась пальчиками его лица и подалась навстречу, опуская взгляд и готовясь к поцелую. Деймон резко отвернул лицо, и по-прежнему не смел касаться ее, хоть девушка была такой откровенной и желанной.
– Нельзя…
Елена прижалась еще плотнее, а ее запах был похлеще кокаина. Она коснулась губами его шеи, а его грудная клетка стала приподниматься выше. Уловила, что Деймон не отталкивает, Елена стала поцелуями продвигаться к лицу. Она нисколько не расстраивалась, что Деймон по-прежнему к ней не прикасается. Она знала, почему он это делает. Она знала, что он желает того же, чего желает она…
Девушка поцеловала его в уголок губ, но не спешила приступить к самому главному.
На самом деле, это было жутко глупо и нелогично: ссориться, расставаться, а потом вновь возвращаться туда, где все началось. Нерационально было звать его в клуб, нерационально было вновь целовать его…
Цыганка коснулась языком его уха, и Деймон позволили себе схватить ее за талию. Крепко. Властно. Гилберт улыбнулась и поцеловала его в шею, а ее руки заскользили по его грудной клетке. Она желала отдачи с его стороны, ведь знала, что он, изголодавшийся, будет страстным, будет властным, даже грубым… Она желала, но умела терпеть. Руки мужчины сползли на поясницу, потом все ниже… Он закрыл глаза, отдаваясь поцелуям этой соблазнительницы, но как только она приблизилась к его губам, Сальваторе нашел в себе силы оттолкнуть ее.
– В машину!
Девушка открыла дверь и села в салон автомобиля. Деймон вернулся на водительское кресло и открыл окна, чтобы запах алкоголя выветривался.
– Это глупо, – ответила девушка, приблизившись к мужчине. – Я же знаю, что ты этого хочешь.
Деймон резко повернул руль, и на время выбил девушку из колеи, которая пыталась не упасть. Он стремительно мчался по трассам Майами, а воздух, холодный воздух, леденил кожу.
– Глупо было расставлять перед ним ноги, – злобно ответил он.
На лице Елены, спустя десять секунд ступора, – видимо, доходила соль ситуации, – появилась улыбка.
– Так ты видел!
Деймон делал вид, что пристально следит за дорогой.
Она, как кошка: так и ласкается, так и царапает его своими словами и поступками. Кажется, что если ты сдашься в паутину ее страсти, то она сразу станет прирученной и послушной. Но в том-то и была загвоздка, что он не имел права ее касаться.
– После твоего совершеннолетия ты съедешь с фермы.
– Розали отдала ключи мне.
– Елена, я… – он хотел сказать «твой отец», но не смог. Она станет его слушаться, если он назовет ее своей любовницей или своей девушкой, но если назовет дочерью она рассмеётся и сделает все по-своему. – Тогда я сам уеду.
– Но сегодня останешься.
Она прильнула и, обняв его за руку, крепко прижалась к мужчине. Девушка замерзла, и мужчина закрыл окно, включив еще и печку, прекрасно понимая, что его лишат прав, если поймают. Но ее состояние его волновало больше.
– А вообще, спасибо… Что вернулся… Мне было плохо эти два месяца, – сонно произнесла Гилберт.