До осенних дождей
Шрифт:
– Идите домой! Сейчас приведу Вовку, не бойтесь!
– И побежал к церковному кладбищу, брызгая по лужам. И как ни волновался, как ни торопился - успел краем глаза заметить, что Мишка Куманьков шмыгнул в калитку Чашкиных, у которых квартировал Великий.
Андрей интуитивно выбежал именно к нужному склепу и из-за его ржавой решетки, запертой болтом, услышал Вовкин голос:
– Нашел, дядя Андрей! Нашел!
Андрей, срывая ногти, отвернул гайку, выдернул болт и подхватил на руки бросившегося к нему пацана.
– Что с тобой?
Волосы, карманы, манжеты,
Андрей отряхнул, обдул его, поставил на ноги.
– Я не испугался, дядя Андрей, всю ночь проспал. Знаешь, как здорово было! Меня кто-то запер и ушел. Я затаился, а никто не идет, я и заснул.
– Ну, молодец, - улыбнулся Андрей, - а говорил - трусишка!
– Так я ведь задание выполнял, как же я мог бояться?
– Не замерз ночью?
– Не, там перина есть. А ноги только что промочил - туда-то я аккуратно прошел.
– Перину с собой, что ли, брал?
– облегченно засмеялся Андрей. Предусмотрительный!
– Не, она уже там была. Это не моя.
– Вот что: подожди меня здесь минутку, ладно? Задвинь за мной болт, гайку наверни и спрячься. А как выйду - откроешь и сразу домой, мать с отцом с ума сходят.
Андрей спустился в склеп, увидел сдвинутый в сторону каменный саркофаг и дыру в полу рядом с ним. Он включил фонарь и пошел. Ход был местами почти завален, кое-где приходилось пробираться чуть не ползком, огибать ветхие подпорки. Скоро стало сыро, закапало, почти по колена стояла черная холодная вода. "Речка наверху" - понял Андрей.
Потом стало посуше, просторнее, можно было идти не сгибаясь. Андрей внимательно смотрел под ноги, осматривал своды, постукивал иногда легонько фонарем по стенам.
Вскоре ход кончился тупиком - глухим, заваленным камнями и гнилыми досками. Слева Андрей увидел вместительную нишу и в ней - два мешка, набитых перьями и пухом. На полу было много окурков, лежал пустая бутылка.
Он встал на камень, протянул руку вверх, пошарил там и отодвинул что-то вроде люка. Стало светло без фонаря, и прямо над головой раздался пронзительный петушиный крик. Андрей усмехнулся: "Ясно. Отсюда Дружок делал свои налеты на ферму. Молодец, ловко утроился. И ощипывал прямо здесь".
Больше ничего интересного Андрей не нашел и вернулся к дыре. В сторону церкви ход продолжался с десяток шагов и кончался кирпичной стеной.
Выбравшись, Андрей повел Вовку домой.
– Тебя там не видели?
– Кто, дядя Андрей?
– Кто запер.
– Не. Я затаился.
– А кто это был, не заметил?
– Не. Я зажмурился и рот зажал. Их трое было.
– Ну, спасибо тебе, Вовка. Я потом расскажу, как ты мне помог, и в школу сообщу, какой ты герой вырос.
Вечером Андрей зашел к партийному секретарю Виктору Алексеевичу, поговорил о чем-то с Богатыревым и направился к церкви.
Силантьев только что отпер двери, но входить не торопился - стоял на паперти, дышал свежим воздухом.
– Покажи мне свой объект, дедушка. Каморку свою тоже покажи.
Они вошли
– А зачем здесь засов?
– Да кто ж его знает? Всегда был.
– Вот что, дедушка. Ты сегодня спи покрепче, ладно? И храпи погромче. Храпи, что бы ни услышал.
– Как же так? Ну ладно, коли надо.
– Где тут еще дверь наружу есть, поменьше?
– А вона - в приделе. Пойдем, покажу.
– Оставь ее на ночь открытой, хорошо? Не забудешь?
Силантьев покивал головой, задумался, что все это значит, но спросить не решился.
Настала ночь. Андрей терпеливо сидел в уголочке, ждал, положив фонарь на колено, прислушиваясь к добротному, гулкому в тишине храпу Силантьева. Думал, правильно ли поступил, оставив открытой дверь - ему не хотелось, чтобы ребята попали в церковь "со взломом". Он и дежурил здесь, чтобы не допустить их до преступления.
Они пришли ближе к утру, все трое, как потом увидел Андрей, в масках. Вошли через дверь - догадались поискать вход попроще, чем решетки пилить или замки ломать.
Андрей подождал, пока они задвинули засов каморки, включил свой сильный фонарь и сказал спокойно:
– Здорово, ворюги.
Сначала они замерли. Потом Колька рванулся было назад, к выходу, но Андрей рявкнул каким-то железным голосом:
– Стоять! Руки! Лицом к стене!
Он нарочно так кричал, чтобы припугнуть их как следует, чтобы на всю жизнь запомнили этот окрик: "Стоять!"
Ребята послушно стали лицами к стене. Андрей грубо обыскал их, сорвал маски, разрешил повернуться.
– Дядя Андрей, - заныл Кролик, - ты нас не пугай. Мы...
– Я вам не дядя Андрей, - оборвал участковый.
– Я для вас участковый инспектор, задержавший вас с поличным при попытке совершить кражу.
– Все равно ты нас не пугай, - проворчал Мишка.
– Все равно нам ничего не будет. Мы просто шкоду хотели устроить Леньке. И несовершеннолетние еще.
– Это кто же вам удружил, кто вам такое вранье подготовил? Влепят вам по три годика, вот и выйдете оттуда совершеннолетними.
– Андрей светил прямо в их испуганные лица, не жалел ребят для их же пользы.
– Только тебя, Челюкан, мать - по своему здоровью - навряд ли дождется, и ты, Мишка, в плавание никогда уже не пойдешь - не примут тебя с судимостью в мореходку...
– Не грози, шериф, - перебил, отвечая за всех Колька.
– Ничего нам не будет.
– Я тебе покажу - "шериф"! Нахватался! Дурачье, вас, как деток, обвели. Вы знаете, сколько стоит то, что вы красть собрались, - для себя или для вашего друга?
– Да ничего мы не хотели красть! Мы спрятать хотели, чтоб Ленька побегал. А потом - отдать...
– Где он вас ждет?
– нетерпеливо оборвал его Андрей.
– Кто? Ленька?
– Не придуривайся! Где он вас ждет, ваш великий друг? Что ж сам-то сюда не полез? Может, знал - отсюда одна дорога: сперва на скамью, а потом на нары, а? Хороший у вас друг - верный, заботливый.