До пепла...

Горовая Ольга Вадимовна

— Привет… — тихо и хрипло отозвалась Тоня.

 Или это связь виновата?

 Господи! Он никогда, наверное, с такой искренностью и истовостью мысленно не возносил благодарность высшим силам. Да и верил ли в те до последнего момента?! Сомнительно…

— Прости, не помню твой телефон на память, только Элин, а мой телефон Денис разбил… — как-то медленно, тихо и чуть заторможено произнесла Тоня в трубку.

— Не важно, птичка! Главное, что набрала и дозвонилась! — наплевав на всех, кто стоял вокруг и жадно вслушивался в их разговор, отмел ее извинения Дамир.

Он тоже ее номер наизусть не знал. И незамедлительно решил, что это исправит сегодня же! — Где ты, любимая?! Что случилось?!

— Я… не знаю точно. В больнице какой-то. В травматологии… Сейчас, — она будто у кого-то в стороне что-то спросила. — В пятой, дежурной. Я у медсестры взяла мобильный, потому и звоню так, чтоб не тратить на связь… Черт, у меня с собой даже денег и документов нет. Он забрал мою сумку…

— Лукьяненко?! — рыкнул Дамир, сжав руку так, что Денис ухнул, попытавшись вырваться.

 Но Пархомов сейчас его точно не отпустил бы.

— Да… Денис… Он, как ненормальный какой-то, с утра был. Под таблетками этими своими. Словно взбесился…

 И вот тут Дамир точно понял, что произошло. Нет, он и сразу в лепет насчет душа не поверил, но в данный момент… Для него исчез и этот кабинет, и все вокруг. Пропало все, кроме голоса самой важной женщины в телефоне.

— Тоня, любимая моя, включи видеосвязь, — голос сел, но Дамир держался твердо… И держал мудака так же сильно.

— Я не думаю, что… — кажется, начала сомневаться Тоня.

— Просто включи эту хренову камеру, Тоня! — повысил голос Дамир, зная, что давит на нее, но ему нужны были…

 В следующий миг Тоня сделала то, что он просил.

 И Дамир грубо выругался, глядя на разбитое лицо любимой женщины. Сам не понял, когда и как ухватил Лукьяненко за затылок другой рукой, приложил с неконтролируемой силой об стол, за которым тот так и сидел. И по фигу на сдавленный хрип и неловкие попытки этого мудака вырваться!

— Дамир! — Акимов было рванул в их сторону, но тут же вроде как осадил свой порыв, видно, тоже в экран телефона заглянув. — Твою налево!..

— Ох! Мамочки! Я не видела себя… — Тоня охнула, прижав руку к разбитым губам и, наверное, не заметила, что произошло по эту сторону связи. — Тут зеркал нет, мне только МРТ закончили делать… Меня Денис так сильно ударил, и я в стену еще влетела потом, — не подозревая, похоже, что ее обидчик тоже тут, проговорила.

 И тут Тоня будто вздохнула, захлебнувшись воздухом, рассматривая себя в иконке камеры на экране. А потом по ее щекам потекли слезы… Тихие, какие-то полные отчаяния и опустошенной боли. Складывалось впечатление, что у нее просто не было в тот момент силы держаться так, как всегда, подвела выдержка, открылась ему полностью. А Дамиру это, как серпом по сердцу! Нет, не оттолкнуло, больше тягу к ней сделало! Имеет право, елки-палки! Каждый имеет право на слабость. Она его поддержала, когда Дамир загибался от внутренней боли.

 Оттого еще сильнее виной прокатило по душе, что не защитил любимую, не уберег…

— Не плачь, птичка, не стоит! — горячечно немного, но ему надо было ее отвлечь! — Ты — самая красивая, а

это все пройдет и заживет, лишь бы серьезней ничего не было, — так, будто вокруг них никого и нет, совершенно искренне выдохнул. Не мог на ее горе смотреть! — Не плачь, любимая! Я что угодно готов сделать, только ты не расстраивайся! — вдавил сильнее в стол Дениса, что-то притихшего, хоть и похрапывающего от боли расквашенным носом.

 Мало, явно больше заслуживал.

— Пархомов! — вдруг сквозь эти слезы рассмеялась Антонина. Уже хорошо… У него за грудиной что-то разжалось. — Ты только и горазд, что обещать. Уже и так мне две звезды должен, кольцо обручальное и половину компании. Не зарекайся! У меня ж память прекрасная, — Тоня очень осторожно вытерла слезы в уголках глаз и с одной щеки.

 Вторую, очевидно, было больно трогать. Но продолжала теперь улыбаться.

— Я за свои слова отвечаю, птичка! Все, что пообещал, считай, уже твое! — сам расплылся в какой-то усмешке облегчения Дамир. — И… Хочешь, я, тебе на гитаре сыграю, а?!

— Хочу… — медленно и искренне удивилась Тоня, отвлекшись.

— Все, поймал на слове! Только не плачь! — еще раз попросил. — Сиди на этом месте и никуда не двигайся. Если там есть для этого возможность, пусть тебе побои снимут. Я сейчас приеду, кого-то из парней, кто ближе, немедленно пришлю, скажут, что от меня! — распорядился и отключил связь.

 — Спасибо! — отдал Эле телефон, вновь обведя взглядом немую картину.

 Акимов больше не возмущался ни поведением Дамира с сотрудником, ни самоуправством в его кабинете, наоборот, смотрел на Дениса с отвращением. И немного пораженно на самого Пархомова.

 Эля… Кажется, Лукьяненко стоило бы спрятаться, когда Дамир уйдет. В глазах подруги Тони сверкал гнев, который и его собственному негодованию лишь немногим уступал.

— Этого увольняем, — резко распорядился Акимову, вытащив из коробки, стоящей на столе, салфетку, Дамир брезгливо вытер пальцы, словно бы замарался, только теперь отпустив голову Дениса… Ну да, так, что тот вновь приложился об стол с размаху.

 Не жалко.

 Отошел, выбросив салфетку в ведро.

— Мы с Тоней подаем против него в суд. Не рекомендую и пробовать скрыться, — глянул прямо на Дениса, который пытался прийти в себя, осторожно встряхивая головой, как не замечая, что этим больше и себя, и все вокруг кровью пачкает. — Достану и под землей, и за границей. Хуже будет, тогда иные уровни своего влияния подключу, — совсем другим голосом жестко проинформировал этого урода.

 На Дениса, похоже, слово «суд» оказало мобилизующий эффект.

— Это еще посмотрим, кто на кого в суд подаст! Из-за этой…? — зажевал лопнувшие губы, уловив по взгляду Пархомова, что лучше бы без оскорблений обойтись. Говорил гундося из-за расквашенного носа. — Да меня все поймут! А я против тебя в суд подам за избиение… У меня есть и свидетели! — он обвел рукой кабинет… как намекал на Акимова и Элю.

 Серьезно?

 Дамир медленно усмехнулся, сделал шаг в сторону и наклонился, уперевшись руками в стол напротив Дениса. Тот дернулся назад. Трус.