До последней звезды
Шрифт:
Вспомнил, как шел за этим Миксером по Седьмой Красноармейской, как свернул за ним в узкий проход между домами… вспомнил, как Миксер полез в карман якобы за часами…
Дальше был удар, боль и темнота.
Маркиз встряхнул головой.
Боль от этого стала еще сильнее, но сознание прояснилось. Леня окончательно осознал, что лежит на сыром и холодном полу, отчего по всему телу расползается пронизывающий холод. Голова раскалывается от того самого удара. Правая рука неудобно подвернута под тело, ее кулак
Он высвободил руку, с отстраненным удовлетворением отметил, что она не сломана, и вообще, если не считать ушибленной головы и боли во всем теле от неудобного положения, он вроде бы цел.
В сжатом кулаке правой руки что-то кололось.
Леня осторожно разжал руку и увидел на ладони несколько странных коротких волосков.
Машинально сунув эти волоски в карман, приподнялся на локте, затем уперся руками в сырой каменный пол и с трудом встал на ноги.
Все вокруг медленно поплыло, и Лене пришлось схватиться за стену, чтобы удержать равновесие.
Он находился в сыром темном подвале размерами чуть больше собачьей будки. Свет едва проникал в этот подвал через узкое отверстие под самым потолком, такое маленькое, что через него смогла бы пролезть разве что очень тощая кошка.
Напротив этого отверстия виднелась тяжелая низкая дверь.
Леня шагнул к этой двери, дернул ее на себя…
Дверь даже не шелохнулась.
Тогда он навалился на нее всем весом, но она и на этот раз не поддалась, не сдвинулась даже на миллиметр.
Главное – не впадать в панику! Действовать нужно спокойно, уверенно, обдуманно!
Маркиз отошел от двери, прислонился к стене, отдышался.
Он заперт в подвале. Это понятно. Но ничего страшного в этом нет. Нужно осмотреть место своего заточения, наверняка здесь есть еще какой-нибудь выход…
Он обошел подвал по периметру, тщательно осматривая и даже ощупывая каждый сантиметр стен.
И окончательно убедился, что нет никакого выхода, кроме запертой двери и крошечного отверстия под потолком.
«Так, – подумал он. – Теперь нужно обследовать собственные карманы и выяснить, чем я располагаю».
Обследование было неутешительным.
Те, кто бросил Маркиза в этот каменный мешок, тщательно обыскали его карманы и забрали из них все, хоть сколько-то полезное. А точнее – просто все. У Лени не осталось ни мобильного телефона, ни денег (впрочем, чем в этом подвале могли помочь деньги?), ни инструментов из стандартного «набора юного афериста», включавшего всевозможные отмычки, отвертки и пилочки. Единственным предметом, оставленным в Лениных карманах, был носовой платок.
Леня тяжело вздохнул и предпринял еще одну попытку выбить плечом дверь.
Попытка была бесполезной, но лучше было делать хоть что-то, чем сидеть на каменном полу, трясясь от холода и стуча зубами.
Леня вернулся к крошечному отверстию, через которое в помещение, где он находился, попадал свет, подтянулся на руках и выглянул в него.
Окошко было не только слишком мало для взрослого человека. Оно было снаружи заколочено кривыми досками, через щели между которыми свет кое-как просачивался, но разглядеть, что находилось за этим окошком, никак не удавалось. Наверное, дворник или еще какое-то заинтересованное лицо заколотило подвальное окошко, чтобы окрестные кошки на лазили в подвал.
Маркиз обмотал правую руку носовым платком, размахнулся и что было сил ударил по доске.
Она немного поддалась. Видимо, окошко было заколочено кое-как, наспех, ржавыми гвоздями.
Он ударил еще несколько раз, здорово расшиб кулак, но добился желаемого: доски с громким треском отлетели, и в подвале стало заметно светлее.
Леня подтянулся повыше и выглянул в окошко.
За окном был виден маленький кусочек грязного, незаасфальтированного двора, сухой пожелтевший репейник и смятая банка из-под пива.
– Эй, есть кто-нибудь?! – крикнул Маркиз в окно.
Ответа, разумеется, не последовало.
– Эй, кто-нибудь! – снова закричал он.
И снова никто не отозвался.
Леня повисел еще немного на руках и наконец спрыгнул на пол: руки устали, кроме того, надо было хоть немного подвигаться, чтобы совсем не окоченеть.
Побегав по тесному пространству подвала, сделав несколько приседаний и других упражнений, он немного согрелся и снова вернулся к окошку, которое было единственной связью с внешним миром.
На этот раз за окном что-то происходило.
Сначала Леня увидел огромные, вдрызг разбитые ботинки из тех, какие в народе называют говнодавами. Ботинки неторопливо приближались к самому окошку.
То есть, разумеется, приближались они не сами. Приближался кто-то, обутый в эти, с позволения сказать, ботинки.
Леня не сразу понял цель их владельца и в первый момент замешкался. Кроме того, он боялся спугнуть незнакомца истошным криком, доносящимся из подвала.
Наконец, когда ботинки оказались перед самым окошком, Леня собрался с силами и позвал:
– Эй, мужик!
Незнакомец не услышал этого призыва.
Один ботинок поднялся и тут же резко опустился на пивную банку, смяв ее в жестяной блин. Затем перед окном появилась грязная корявая рука и ухватила сплюснутую жестянку.
– Эй! Ты меня слышишь? Я тут! – выкрикнул Леня гораздо громче.
Корявая рука вздрогнула, и через секунду перед окошком возникла небритая, опухшая физиономия со следами многодневного запоя.
– Это чего это? – опасливо проговорил бомж. – Это кто это тут? Ты мне мерещишься или как? Точно, Мухомор дрянь какую-то в пойло свое намешал… чертовщина начинает мерещиться…