До потери пульса
Шрифт:
Гоша взял Одуванчика за руку и отвёл в сторону. Остановившись, он поправил рукой чёлку и выдохнул.
– В общем… Я думал вчера…
Одуванчик даже убрала наушники в карман брюк.
– Я… Я согласен.
Одуванчик сморщила лоб в непонимании. На самом деле, она догадалась о чём идёт речь, ей просто хотелось понаблюдать за Гошей.
– С чем ты согласен?
– Как с чем? Как это с чем? – Гоша снова начал потеть. – Ну, ты же вчера предложила всё бросить и сбежать.
– А-а-а-а. – актёрствовала Одуванчик. – Как в сериале. Ну,
Гоша снова поправил чёлку.
– Это ещё почему?
Одуванчик направилась в сторону лестницы. Гоша последовал за ней.
– А ты что, уже не помнишь, как бросил меня одну в коридоре?
– То вчера. – заверял Гоша.
– Так то урок, а тут – экзамены.
– Плевать! – Гоша даже остановился. Одуванчик не видела его таким эмоциональным никогда. Хотя, надо признать, она вообще раньше его почти не замечала.
Гоша вцепился в руку Одуванчика.
– Я не хочу больше этого.
– Чего этого? – спросила Одуванчик и отодрала его руку от своей.
– Контроля.
– Боже, ты спятил. – Одуванчик почти побежала вверх по лестнице.
– Ничего подобного! Слышишь? Вернись!
Одуванчик добежала до четвёртого этажа и поспешила в класс. Она совсем не ожидала, что Гоша согласится. Да она даже не знала, что дальше делать. Плана никакого не было. Был только мимолётный порыв. Тогда. В столовой.
Одуванчик достала из сумки какой-то учебник, открыла его на середине и сделала вид, что внимательно что-то изучает. Через какое-то время в класс вошёл Гоша. Он впервые пропустил урок не по причине болезни. Хотя, наверное, можно было считать его не вполне здоровым в тот день. Он медленно прошёл к своей парте, бросив беглый взгляд в сторону Одуванчика. Та сделала вид, что ничего не заметила.
Глава 5
Одуванчик сидела на деревянной скамейке во дворе школы. Там пахло сиренью и сыростью. Утром был проливной дождь. Совсем как летом. И пах он так же, как пахнет летом. И выглядел очень похоже: такой же прозрачный и с виду тёплый, обволакивающий, укутывающий во что-то нежное и родное. Единственной проблемой было то, что было только «почти лето», «почти летний дождь». До настоящих, казалось, рукой подать. И всё-таки эта рука была нескончаемо длинной.
На Одуванчике была клетчатая куртка и новые чёрные велосипедки. Она кого-то ждала, поглядывая по сторонам. Несколько минут спустя к скамейке подошёл Гоша в своих любимых чёрных кедах.
– Ты кроме этих кед что-нибудь носишь? – спросила Одуванчик, улыбаясь.
– Ношу. – серьёзно ответил Гоша.
– Ясно. – ответила Одуванчик и пододвинулась. – Ладно. Давай по делу. Каков план?
Гоша в недоумении посмотрел на одноклассницу.
– Как какой план? Я думал, он у тебя уже есть.
Одуванчик похлопала ладонью по скамейке, приглашая Гошу присесть.
– Это же спонтанный поступок! Плана нет. Но нужны же какие-то идеи.
– Не знаю, я привык…
– Стоп-стоп! Никаких «я привык». Выкидывай эту ерунду в помойку. Теперь ты делаешь только то, что никогда не делал.
– А ты?
– И я.
Одноклассники несколько минут молча просидели на скамейке. Гоша выстукивал ногами в кедах какой-то странный, плавающий ритм. Наконец, Одуванчик предложила:
– Смотри. Давай так. Что первое в голову приходит, то и делаем, окей? Вот тебе что первое пришло?
Гоша помолчал какое-то время, подумал и сказал:
– Пойти в магазин.
– Фу. Ну что за бред. Ты явно не это первое подумал. А ну не ломайся, говори, что первое было! – Одуванчик легонько толкнула Гошу в бок.
Тот задумался, потом снова сказал:
– Да то и было первое. Чё ты придираешься.
Одуванчик с сомнением покачала головой.
– Ой, врёшь, ты, конечно. Ну ладно. Бог с тобой. Сейчас тогда мой вариант рассматривать будем… О! Придумала, бежим на электричку.
– На какую ещё электричку?
– Да на любую. У тебя деньги с собой есть?
– Мало. Только на сосиску…
– Ну ты даёшь, конечно! Тогда бежим сначала ко мне домой. У меня в копилке много должно быть. Я на фотоаппарат копила.
Гоша сидел и моргал глазами будто в замедленной съёмке. Подобная спешка сбивала его с толку.
– А как же твой фотик тогда?
Одуванчик посмотрела Гоше в глаза. Заметила, что они серые. Странно. Обычный вопрос. А так необычно слышать.
– Ничего. Я потом себе тыщу фотиков куплю. Когда вырасту и стану счастливой.
Одуванчик поднялась со скамейки и побежала к выходу со двора, помахав Гоше рукой, чтобы он бежал за ней. Гоша покачал головой, вздохнул, снова поморгал глазами, обвёл, на всякий случай, взглядом двор, мысленно прощаясь, и медленно последовал за Одуванчиком.
У дома с тремя эркерами ребята остановились. Гоша начал сразу же внимательно изучать внушительные бетонные лепнины со львами, головами и какими-то богами из мифов. Наконец, он сказал, не опуская головы:
– Я здесь подожду.
– Окей. Я быстро. Захвачу рюкзак ещё.
– Тогда и ко мне потом надо будет заскочить.
– Ещё бы. Трусы то надо взять в путешествие. – улыбнулась Одуванчик и вошла в парадную.
Гоша тоже улыбнулся. Он немного отошёл от входной двери и, когда ему надоело смотреть на непонятно чьи головы, начал катать ногой какую-то пластиковую трубочку, лежавшую на земле, чтобы хоть чем-то себя занять.
Дома Одуванчик проскользнула к себе в комнату и тихонько вскрыла свой тайничок с богатствами. Её глаза увлажнились: как-никак она собирала эти деньги последние два года. Первый раз она сложила туда довольно крупную купюру, когда продала на улице двум женщинам инструкцию «Как стать счастливым». Она была уверена, что за такие деньги они больше нигде ничего подобного не купят. Скорее всего, так и было. Жалко, нельзя было узнать насколько они счастливы сейчас. И правильную ли инструкцию она пишет для себя…