До самой смерти
Шрифт:
Я улыбнулась, глядя в его напряженное лицо с двухдневной щетиной. Если говорить совсем откровенно, то если бы не Коул, я бы окончательно сорвалась. Он был рядом в моменты самой сильной боли, когда путь от спальни к ванной был мучительным испытанием. Он сидел рядом, когда я говорила маме о Джейсоне и не спасовал перед шквалом эмоций, который затем последовал. Коул присутствовал и на нашей первой, после той ночи, встрече на кухне с Мирандой.
Это было… наверное, самым сложным.
— Ты еще со мной? — Коул нежно коснулся моей щеки. Она все еще немного болела.
— Да, —
Я не сказала Коулу, что люблю его.
Меня до безумия пугали эти слова, несмотря на то, что в самые тяжелые моменты он был рядом со мной. Часть меня, наверное, самая глупая часть, все еще думала, что он не захочет так надолго застревать в таких проблемах, потому что впереди было еще много неприятных последствий.
От нервов свело желудок, но я не собиралась больше трусить. Жизнь слишком коротка.
— Я хочу сказать тебе кое-что и не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанными что-то мне отвечать, ладно? Просто хочу, чтобы ты понял…
— Я люблю тебя, — сказал Коул, глядя на меня полными теплоты голубыми глазами.
Я моргнула.
— Что?
Коул улыбнулся мне своей манере, приподняв один уголок губ.
— Я люблю тебя, Саша.
Я сидела, открыв рот.
Коул наклонил голову, глядя на меня.
— Ты собиралась первой это сказать, да? И волновалась, что я отвечу тебе тем же, потому что почувствую себя обязанным сказать это в ответ. Так вот, теперь ты можешь быть на сто процентов уверена, что дело не в том, что я чувствую себя обязанным.
Я смотрела на него несколько мгновений, а затем резко села, игнорируя боль в висках. Коул последовал за мной.
— Ты… ты любишь меня?
Его взгляд встретился с моим.
— Я любил тебя еще десять лет назад, Саша. Любил все то время, что тебя здесь не было. И любил с тех самых пор, как вошел в столовую и увидел тебя там.
О мой…
На его лице расцвела полуулыбка.
— Или ты собиралась сказать мне, что хочешь заказать китайскую еду? Тогда этот момент станет крайне неловким.
— Нет, — я не смогла сдержать смешок, — я собиралась сказать, что люблю тебя.
— Собиралась?
Мои губы сами собой расплылись в улыбке.
— Эм… — я сократила расстояние между нашими лицами настолько, что нас разделяли какие-то сантиметры. — Я люблю тебя, Коул. Я влюбилась в тебя с нашего первого свидания.
Его улыбка стала еще шире, а когда он заговорил, его губы коснулись моих.
— Я так рад, что этот момент не стал для нас неловким.
— Я тоже, — я сделала паузу, — хотя китайская еда тоже звучит очень заманчиво.
Коул хохотнул.
— Я люблю тебя, Саша. Никогда в этом не сомневайся.
Я наклонилась еще ближе и мягко коснулась губ Коула. Поцелуй был нежным и идеальным.
— Не буду.
Он аккуратно уложил
— Я позвоню в твою любимую доставку. Мясо и креветки, так? — Когда я кивнула, Коул скользнул кончиками пальцев по моей руке, оставляя след восхитительных мурашек. — Но сначала я хочу убедиться, что ты в порядке.
Коул часто делал так за последнюю неделю. Хотел убедиться, что я справляюсь со всем произошедшим. Кошмары будут со мной дольше, чем физическая боль. Пройдет еще время, прежде чем я перестану ожидать опасность каждый раз, когда в двери гостиницы будет кто-то входить. Но мне поможет знание того, что я жива и любима.
У меня есть Миранда.
У меня есть мама.
У меня есть Коул.
— Да. Я в порядке, — я сделала глубокий вдох. — Теперь все позади.
Эпилог
В большом напольном зеркале моей бабушки Либби были хорошо видны слезы, застывшие в глазах мамы. Она стояла рядом со мной, одной рукой сжимая ворот своей бледно-синей блузки, а другую прижимая ко рту.
— Ты невероятно красива, дорогая, — ее голос дрогнул. — Я боялась, что этот день никогда не наступит. Это просто моя сбывшаяся мечта.
— Мама, — прошептала я. В моем горле появился огромный, но восхитительный ком, — не заставляй меня плакать, мы испортим весь тяжелый труд Миранды.
— И это меня сильно огорчит, — сказала Миранда, появляясь слева от меня. Наши взгляды в зеркале встретились, и она мне подмигнула. — Ты и правда выглядишь восхитительно.
На Миранде было светло-голубое платье, этот цвет необыкновенно ей шел, а греческий фасон делал из нее невесомую фею. Ее волосы, обычно заплетенные в косы, были убраны в высокую прическу, такую же, как у моей мамы. Я улыбнулась ей и подавила в себе желание в тысячный раз извиниться, ведь я все еще видела грусть в ее глазах. А мне лучше было этого не делать, потому что в глубине души я понимала, что произошедшее с ней, со всеми нами, не было моей виной.
Это была вина Жениха.
Это всегда была вина Джейсона и его отца, и больше ничья. И я знала, что когда-нибудь желание извиняться меня покинет. Но сегодня я не собиралась ни минуты думать о прошлом.
— Сегодня мы думаем только о настоящем, — громко огласила я.
Женщины, окружавшие меня, ни капли не удивились моему заявлению, потому что обе понимали ход моих мыслей. Мама приобняла меня за обнаженные плечи.
— Этот день для настоящего и будущего.
Медленно вздохнув, я посмотрела на свое отражение. Мое платье не было белым, этот вариант даже не рассматривался, но наряд, который я нашла, был красивого цвета шампанского и переливался как шелк и вода одновременно. Это было простое платье с корсетом, расшитым жемчугом и с вырезом в форме сердца, свободно ниспадающего от талии вниз. Миранда завила мне волосы, убрав их назад струиться по спине, но оставив несколько прядей у лица. На мне не было особых украшений и фаты, само по себе платье было для меня большим достижением. Все остальное казалось мне явным перебором.