До свадьбы заживет
Шрифт:
– Милое местечко! – приветствовал Маркиз появившегося Вольфа. – Вам что заказать?
– Ничего не нужно, – буркнул тот, усаживаясь за столик.
Маркиз сразу же заметил, что Вольф нервничает. Он был весь напряжен, как струна.
«Еще бы, – злорадно подумал Леня, – это тебе не в Кельне полицией командовать. Тут тебя никто слушаться не будет. Вот и психуешь, гнида немецкая…»
– Что так переживаете? – спросил он. – Боитесь, что вставлю вам под сердце острый ножик и убегу?
– Никуда вы не денетесь, – ответил Вольф с сарказмом, – девчонка-то
– А я зато знаю, где ваша! – парировал Маркиз. – Более того, только я знаю, как она теперь выглядит…
– Вот как? – Вольф поднял брови. – Ну так вы все же ее нашли?
– Можно сказать, да. Я знаю, где она сейчас, с вероятностью процентов девяносто.
– Уже что-то, – саркастически заметил Вольф.
– После катастрофы Монику прятали в загородном доме одного человека, причем хозяин этого не знал. Ей нужно было некоторое время для того, чтобы сделать пластическую операцию и дождаться полного заживления.
– Ей удалось? – хрипло прервал Вольф.
– Разумеется. Я беседовал с хирургом, который успешно эту операцию сделал.
– У вас есть доказательства? – заикнулся было Вольф, но Маркиз не дал ему договорить.
– За кого вы меня принимаете? – обиженно воскликнул он. – Вы же обратились к профессионалу…
На самом деле, тут же подумал Маркиз, Вольф не считал его профессионалом. То есть он почему-то думал, что у Маркиза достаточно смекалки, чтобы отыскать в России пропавшую Монику Тизенхаузен, но не хватит ума догадаться, что Вольф не собирается выполнять свое обещание после окончания операции оставить их с Лолой в покое.
– Документы, где зафиксирован весь процесс превращения одного лица Моники в другое, я спрятал в надежном месте. О том, как она выглядит, знают четыре человека: я, доктор, а также сама Моника и ее спутник. А теперь, – Маркиз поглядел на часы, – нас осталось трое, потому что доктор, надо думать, благополучно улетел за границу, и где он находится, ни вам, ни спутнику очаровательной Моники выяснить не удастся, да и я сам не знаю. Должен вам сказать, что спутник Моники, он называет себя Виктором, очень опасен, он убил здесь, в России, несколько человек, тщательно заметая их с Моникой следы.
– Ваши российские убийства меня не волнуют! – пренебрежительно отмахнулся Вольф.
– Поскольку их нельзя повесить на меня? – подколол Леня. – Господин Вольф, я сильно подозреваю, что вы не тот, за кого себя выдаете…
– Какое это имеет значение, если ваша подружка в руках моих людей? – нагло усмехнулся Вольф.
– Вы правы, тут вы меня обошли. Так что давайте договоримся по-хорошему: я приведу вас на место, где прячется Моника. Вы же доставите туда Лолу, целую и невредимую. Что бы там ни случилось, Лола и песик должны быть живы!
– Помните, что, если вы не выполните обещания, здесь, в России, вас ждет встреча с Зарудным, а если вам каким-то чудом удастся просочиться обратно в Европу, там вас уже будут поджидать представители Интерпола с обвинением в убийстве Шульца! – процедил Вольф.
– Незачем так волноваться, я не сбегу, не имею привычки бросать в
– Забыл сказать, что, если будут какие-то накладки, я лично прослежу, чтобы смерть девчонки была очень мучительной, – процедил на прощание Вольф.
– В бетон бы тебя закатать, свинья фашистская, – с чувством ответил Маркиз и ушел, не прощаясь.
Закончив разговор с Вольфом, Маркиз собрал самые необходимые вещи и поехал на Боровую улицу, где в небольшой квартирке в старом трехэтажном доме возле Обводного канала, рядом с теплым, хорошо оборудованным гаражом, обитал молодой, но очень известный в узких кругах автоугонщик по кличке Ухо.
В прежние времена, в расцвете своей карьеры мошенника и афериста, Маркиз часто прибегал к услугам молодого специалиста, если ему нужно было раздобыть какую-нибудь особенную машину – будь то «Хаммер», коллекционный «Роллс-Ройс» или супермодная итальянская «Ламборджини» – короче, в тех случаях, когда квалификации самого Маркиза оказывалось недостаточно.
Для Уха не существовало понятия «невозможно». Если ему говорили, что какую-то машину никому и никогда не удастся угнать, – Ухо делал это ради спортивного интереса, просто чтобы доказать окружающим, а еще больше самому себе, что он может все.
Однажды он угнал для Лени Маркиза инкассаторский броневик, который понадобился тому, чтобы украсть ассирийскую золотую статуэтку, и так гордился своим участием в этом громком и знаменитом деле, что сохранил к Маркизу чувство благодарности.
Леня застал угонщика дома. Тот паял какую-то электронную отмычку или еще что-то в этом духе. Подняв глаза и отложив в сторону паяльник, он воскликнул:
– Маркиз! Хрен моржовый! Сколько же мы не виделись? А мне говорили, что ты в Европах обретаешься!
Леня обнял старого приятеля и выставил на стол бутылку шотландского виски.
– Скучно в Европе, – сказал он, свинчивая колпачок и разливая «Уокера» по стаканам, – на родину потянуло. Ты, Ухо, замки-то поменяй, при твоей профессии такое дерьмо нельзя на двери ставить. Я их ногтем открыл, так и кто-нибудь другой может…
– Ну так то – ты! – с уважением поглядел на приятеля угонщик. – Ты, говорят, с архимандрита наперсный крест снять умудрился!
– Тогда я был молодой и некультурный, – скромно потупился Маркиз, – ну, выпьем за то, чтобы наше будущее было интереснее прошлого!
Допив свой стакан, Ухо поставил его на стол, вздохнул и повернулся к Лене:
– Маркиз, задница ты европейская, я же тебя знаю, ты просто так ни за что не зайдешь! Явно ведь какое-то дело у тебя. Говори, что тебе угнать надо – парадный «ЗИЛ» начальника военного округа или губернаторский личный самолет?
– Я тебя знаю, – усмехнулся Маркиз, – ты все можешь… Ладно, пускай губернатор пока полетает на своем самолете, вот послушай, чего я сегодня хочу. Если это слишком опасно – сразу скажи, я не обижусь. Буду придумывать другой вариант.