До тебя миллиметры
Шрифт:
– …и морду воротит от любой попытки с ней пообщаться. К этой фифе со всей душой, а она что?
– Вика.
– Ладно Рената, но даже Волкова унизила, когда он ей всего лишь ручку поднял. Волкова!
Он еле удержался, чтобы не сказать, что тот самый Волков, пытаясь сделать по хорошему, опять накосячил и едва ли не швырнул поднятую ручку Вере в лицо. Конечно, после такого сложно строить из себя бесконечно благодарную.
Но Вика не понимала этого, она всё говорила, говорила, говорила, находя новые и новые минусу в поведении новенькой,
– Да заткнись ты! Если я ещё раз услышу хоть одно плохое слово в её адрес, я…
– И что же вы сделаете, Дериглазов? – разнёсся по аудитории голос Семёна Петровича Поплавского, их бессменного преподавателя со второго курса, который, судя по проводимым предметам, был просто мастером на все руки. – Ну же, просветите, кого я успел так оскорбить, что вы посреди пары принялись кричать? Неужели «методологию», о которой, вообще-то, мы сейчас должны вести речь?
– Прошу прощения, это было не вам. – Дериглазов подскочил на месте, встал, чтобы не раздражать преподавателя ещё сильней, хмуро зыркнул на обиженно надувшуюся Вику и обратил виноватый взгляд на Поплавского. – Просто Виктория слегка…
– А раз замечание было не мне, может, вы расскажете, о чём шла речь в лекции последние двадцать минут? – усмехнулся Семён Петрович.
Дима глубоко вздохнул, осмотрел зал, надеясь хоть так найти помощь, сообразить, что же он успел пропустить не только за последние двадцать минут, а за целых две пары. И встретился взглядом с Ней.
Вера оглянулась, реагируя на окрик преподавателя, и безошибочно отыскала в толпе виновника торжества. И взгляды их никогда бы не встретились, если бы Дима хотя бы под угорозой наказания смог смотреть на преподавателя, а не на одну девчонку.
– Я не знаю, – пробормотал он, не отводя глаз от Веры, не разрывая их внезапного и такого долгого контакта.
– Неужели, Дериглазов? Вы не только не знаете, вы ещё не пишете, не смотрите на доску и даже не пытаетесь ничего чертить, а с такой тягой к знаниям советую…
Дима не собирался дослушивать, он знал, чем Поплавский наказывает студентов. Поэтому, всё так же ловя взгляд «новенькой», подхватил с соседнего стула рюкзак, открыл его, сгрёб всё с парты и выпрямился. Сейчас, ещё секундочку – и он уйдёт.
Неважно, что подумает Поплавский, хоть в малости, но Дима защитил девушку, которую обязан был защищать. Которую когда-то поклялся оберегать, любить и никогда не предавать. И не собирался отступать.
Эта принцесса в маске слишком долго от него бегала.
– 02-
Он бережно собирал каждое воспоминание о ней. Копил, хранил, берёг, свернувшись на осколках памяти, точно сказочный дракон, сторожащий свои сокровища. Он был готов убить любого, кто покусится на них: и эльфов, и гномов, и пронырливых хоббитов… и обычных людишек, не ценящих прошлое.
Молодой
Стоял полдень, солнце в небе напоминало разлитое по раскалённой сковороде светлое блинное тесто. Асфальт плавился под ногами, исходил жаром, от земли тоже парило, и воздух словно рябил перед глазами. Ох, уж эти детские воспоминания! Обязательно в памяти отпечатаются мельчайшие и совершенно не важные детали.
Но была и важная деталь, центр всего воспоминания, его сердцевина. Девочка. Он прекрасно помнил, ей тогда было восемь. И ему восемь. Родители дружили, кажется, целую вечность, но то были родители, а они… они тогда встретились впервые. Или не впервые?
Он так отчаянно желал помнить это точно, но не мог. Не получалось. Вроде бы у Вероцких всегда была дочка, вроде бы он это знал, но никогда даже слушать о ней не хотел! А тут было лето, и солнце, и эта удушающая жара.
И глаза – золотисто-карие, словно с вкраплениями янтаря. Правда, тогда ему, ещё совсем мальчишке, показалось, что настоящего золота. Чистого-чистого и блестящего от попадающих на её лицо косых солнечных лучей.
У него в руках был томик Кира Булычёва «Путешествие Алисы», старенький, из библиотеки недалеко от дома; у девчонки – машинка. Именно машинка, заводная, дорогая, ярко-ярко жёлтая. У него тоже такие были, но последнее время книги казались интересней: приключения отважной Алисы, как бы давно они ни были написаны, захватывали с головой.
Цепкий взгляд девчонки мгновенно выхватил самое важное – книгу. Слишком потрёпанную, с парочкой вырванных страниц, с погнутыми краями и порванным корешком. В городской библиотеке книги ценили, но читатели не всегда были аккуратны, а он… почему-то он любил именно такие книги особенно сильно. Старые, со своей историей. Не менее привлекательные, чем совершенно новые и пахнущие краской.
Только почему-то в тот раз стало стыдно, и руки неосознанно спрятали книгу за спиной.
– Читаешь? – фыркнула девчонка, для которой манипуляции не остались незамеченными. Потом гордо вздёрнула носик: – Кто читает на улице?
Он ничего не ответил, просто смотрел в золотисто-карие глаза и не знал, что сказать. Шевелиться внезапно стало трудно.
– За такое побить могут, – продолжала мелкая. – Ты хоть драться умеешь? Вот мой брат…
– Умею! – внезапно перебил он. Почему-то упоминание брата разозлило и мгновенно вернуло голос.