До встречи в Лондоне
Шрифт:
– Бежал. К батарее у окна был привязан канат, по которому он спустился на улицу.
– Господи, неужели они никого не поставили под окном?
– Поставили, но… - Вудгейту было явно неприятно говорить на эту тему.
– Он сбросил на голову полисмену кресло и ранил его. Тот упал без сознания…
– Черт!
– Он говорит, что, когда очнулся, успел выстрелить в убегавшего человека.
– Я себе представляю, - покачал головой Ледников.
– Он честно выполнял свой долг. Как мог, - с холодной обидой сказал Вудгейт.
– Я его ни в чем не упрекаю, Крейг. А что, человек был в квартире один?
– В тот момент да. Хотя ребята говорят, что, судя по всему, в квартире были двое…
– Куда же он дел пленника?
– Вы меня об этом спрашиваете?
– Скорее себя.
Вудгейт поежился, словно от холода. Потом сказал:
– Он мог его убить до появления полиции, а тело спрятать. Или уничтожить.
– Что же у них там произошло?
– задумался Ледников.
– У кого, Валентин?
Вудгейт смотрел на него осуждающе.
– Вам не кажется, что пришла пора сказать мне всю правду, а не использовать меня, как старого олуха, которому вовсе не обязательно много знать.
Лицо у него выглядело непроницаемым, но было ясно, что он здорово обижен и раздосадован.
– Вы даже не удосужились сказать мне, что за таинственный информатор у вас появился!
– Извините, Крейг, - примирительно сказал Ледников.
– Но… Я вовсе не скрываю от вас какую-то информацию. Дело в том, что я не знаю точно, кто звонил мне утром. Могу только догадываться. Это была женщина.
– Я так и думал. Валерия?
– Я тоже думаю, что это она, но… Никаких доказательств у меня нет. Голос был едва слышен.
– А этот человек, который стрелял? Его вы знаете?
– Опять одни догадки, Крейг! Помните, я спрашивал вас, какие мысли вызывает у вас могила Керенского? И вы сказали, что, судя по всему, один сын был любим и близок, а второй - чужим…
– Господи, ваш Керенский-то тут при чем?!
– Я просто подумал тогда: а не было ли у Муромского-старшего другого сына? Обиженного и оскорбленного? Который вдруг решил потребовать свою долю?
Крейг недоверчиво посмотрел на Ледникова, словно подозревая, что тот его разыгрывает.
– И что, у вас есть доказательства существования этого сына?
– В городе, где Муромский жил после окончания университета, многие считали, что у него остался сын…
– Почему они так думали?
– Потому что там жила женщина, с которой он был близок. Они официально не были мужем и женой, не жили вместе, просто встречались… У нее был сын. Других доказательств у меня нет.
– А что говорит та женщина?
– Она давно умерла.
– Ну, сегодня есть экспертиза ДНК. Практически безошибочная…
– Может быть, ее сын сумел сделать такую экспертизу и получил на руки доказательства, что его отец - Муромский. Иначе трудно представить, почему он вдруг стал действовать так решительно и настойчиво. Раньше Леня не хотел даже об этом думать и очень злился, когда ему намекали на отцовство Муромского…
– Леня?
– Так зовут этого человека - Леонид.
– Он мог сделать экспертизу и с помощью Рафаэля Муромского. Если бы экспертиза установила, что они близкие родственники, то…
– Вы думаете, что Муромские так уж жаждали установить истину? Зачем она им? Приходит чужой, незнакомый человек и говорит: я - твой сын, так что гони, батя, бабки!.. Он все равно будет чужим всегда, несмотря на все экспертизы и ДНК…
– Это все русские истории. Если бы ко мне пришел человек и доказал, что он мой сын…
– Я думаю, вы так говорите, потому что убеждены - такого человека нет и он к вам никогда не придет, - рассмеялся Ледников.
– Или? Неужели, Крейг?
Вудгейт вдруг смутился и поспешил сменить тему.
– Погодите! Что же тогда выходит? Он является к своему отцу и…
– В Мадриде многие считают, что Муромский-старший вовсе не утонул. Что ему помогли…
– Вы хотите сказать, что ему помог этот самый человек? То есть он приходит к тому, кого считает своим отцом, и отправляет его на тот свет? Зачем?
– Видимо, Муромский не захотел признавать в нем сына. И просто послал куда подальше.
– Так… А потом он приходит к брату и похищает его с целью выкупа…
– Не выкупа, Крейг, - поправил его Ледников.
– Он просто требует свое. И только. Он считает, что у него есть право. Что это будет справедливо. Для русского человека самое главное - чтобы по справедливости было.
– А когда брат ему отказывает, он его похищает, потом убивает, а тело где-то прячет… Ну знаете!
– Ладно-ладно, - проворчал Ледников.
– Не надо смотреть на меня такими глазами! Чувствую, вы сейчас опять начнете философствовать по поводу загадочной русской души! Чтобы убить брата, вовсе не обязательно быть русским. Вспомните, кем был Каин!
– С тех пор прошло слишком много лет, - рассеянно заметил Вудгейт.
– Ну, конечно, и в вашей старой доброй Англии теперь ничего подобного быть не может! Какого же черта вы расширяете свой Скотленд-Ярд и предоставляете полиции все больше полномочий?
Не дождавшись ответа, Ледников примирительно сказал:
– И потом, все это только версия, наша с вами фантазия по поводу обиженного брата. Ведь доказательств у нас никаких.
Но Вудгейт был настоящим сыщиком, сбить его со следа было нелегко.
– А Валерия?
– деловито спросил он.
– Если это она вам звонила, значит, она что-то знает. Какую роль играет она во всем этом деле?
– Может быть, сообщница… - предположил Ледников.
– Вольная или невольная.
– Что значит - невольная?