До захода солнца
Шрифт:
Я перестала дышать.
Да, перестала.
Полностью.
Когда я выдавила, вырвался порыв воздух.
— Что?
Люсьен улыбнулся, и улыбнулся он полностью всем лицом. Я никогда не видела, чтобы он так открыто улыбался, эффект был ошеломляющим.
Затем он приблизил свое лицо ко мне и прошептал:
— Я планирую провести с тобой вечность.
Я уставилась на него.
Затем прошептала в ответ:
— Планируешь?
Он кивнул.
— Именно так.
— Я... я...
О, боже мой!
Он серьезно? Или это еще одна игра?
— Как? Почему? Когда ты...? Но ты не можешь, —
— Могу, — ответил он.
— Это против правил, — напомнила я ему.
— Правила изменились, — сообщил он мне.
О боже. И снова Люсьен делал все, что хотел, и плевать на последствия.
— Люсьен...
И вот он уже не лежал на мне сверху, а я не лежала на спине.
Он сидел на заднице на кровати, а я сидела на нем верхом. Он крепко обнимал меня за спину одной рукой, прижимая мое тело к себе. Другой рукой зарывшись в волосах, обхватив затылок и придвинув мое лицо очень близко к своему.
В тот момент, когда он переместил нас в своей вампирской манере, и прежде чем я поняла, что сижу на нем, совершенно неготовая к тому, что он произнес дальше (не то, чтобы я когда-либо рассчитывала на это), он заявил:
— Я люблю тебя, дорогая.
О боже мой!
Он...?
Нет.
Нет!
— Не надо, — прошептала я, боль пронзила меня, и я увидела, как Люсьен моргнул.
— Не надо?! — прошептал он в ответ.
— Не играй со мной опять, — тихо попросила я, наблюдая, как мягкость исчезает с его лица, и на ее место приходит ярость.
Я напряглась.
— Я люблю тебя, — повторил он.
— Не надо, — прошептала я, это слово оборвалось на полуслове, и его хватка на мне сильно усилилась.
— Лия… Я... люблю тебя, — прорычал он, я открыла рот, но его руки сжали меня с такой силой, что у меня перехватило дыхание. — Мой отец солгал тебе. Я сказал, что не уважаю его, и ты знала, что он не тот человек, которого следует слушать и уважать. За ланчем ты все поняла. И за ланчем это было его лучшее проявление. А во время нападения на дом он вел с тобой как вампир, показав свою суть, каким является на самом деле. Он лгал тебе, Лия. Эдвина рассказала мне, что он говорил обо мне и тебе, это все гребаная ложь.
Я хотела в это поверить.
Я готова была поверить.
Но…
Прежде чем я успела обдумать свое «но», Люсьен видно считал мое «но», поэтому продолжил.
— Есть вещи, которые я объясню более подробно потом, а сейчас Совет внес поправки в Соглашение Бессмертных и Смертных. Вампиры снова свободны выбирать себе смертных партнеров. И я беру свою смертную в качестве пары. Ты любишь меня, я люблю тебя, мы связаны, то, что у нас есть, прекрасно, и это все, что когда-либо будет. На вечность. До конца дней. Пока солнце не упадет с небес, мы с тобой будем жить и разделять красоту.
Я почувствовала, как мое сердце подпрыгнуло, слезы наполнили глаза, а надежда опалила сердце.
Но то, что слетело с моих губ, было просто шепотом, с придыханием:
— Пожалуйста.
Я даже не знала, почему я это сказала, но Люсьен понял почему.
Поэтому ответил голосом, полным нежности:
— Да, любовь моя. Я не вру. И не играю с тобой. Клянусь Богом, все правда. — Он притянул меня еще ближе. — Я люблю тебя, Лия. Я полюбил тебя двадцать лет назад и буду любить вечно. Моя прекрасная Лия, слушай внимательно. То,
Слезы потекли из глаз, стекая по щекам. Я знала, что Люсьен видел мои слезы, но его глаза не отрывались от моих.
А мои не покидали его.
Я заглянула в их глубину. И почувствовала, как он обнял меня, его большое, сильное тело прижалось, и тогда я заострила внимание на его клятве.
Он любил меня.
Могущественный Вампир Люсьен любил меня.
О Боже. Это было здорово.
Я подняла руки, зажатые нашими телами, пальцы обвились вокруг его шеи, прошептала:
— Ты можешь быть властным и раздражать. Я тоже могу раздражать. У нас будут сражения. Предполагаю, без ссор не обойдемся. Поэтому все будет потрясающе, но не будет только вечность красоты.
Я едва успела произнести последний слог, прежде чем его рука на моей голове прижала свои губы к моим. Наши губы раскрылись, языки сцепились, а затем я оказалась на спине, отдавая все своему вампиру и испытывая красоту того, что наконец-то, ну, наконец-то, получила от своего вампира взамен.
И, позвольте мне сказать, это было потрясающе.
Прошло много времени, когда он приподнял голову, я ошеломленно открыла глаза, и первое, что увидела его горячий, но нежный, обжигающий взгляд.
— Точно. Готово, — заявил он. — А теперь скажи мне, что ты, черт побери, хочешь поесть?
Я уставилась на своего вампира.
Потом расхохоталась.
Я моргнула от сна, услышав, как где-то вдалеке разговаривает Люсьен, и поняла, что он снова разговаривает по телефону.
Я уставилась на простыни, которые, по большому счету, мне совсем не казались картонными.
Люсьен накормил меня. После нашего поцелуя, я внезапно почувствовала голод, мне так захотелось буррито. Люсьен заявил, что о буррито не может быть и речи, учитывая, что наполнить желудок нужно чем-то мягким с витаминами и энергией, если учесть, что я не ела в течение десяти дней. Я все равно ответила, что мне очень хочется буррито. Он опять сказал, что буррито я не получу ни за что на свете. Я спросила, тогда зачем он меня вообще спрашивал, что я хотела бы съесть, раз собирался заказать то, что, по его мнению, я должна была съесть. Он целовал меня до тех пор, пока я не потеряла сознание, оставив в постели, затем вернулся через пятнадцать минут с гроздью бананов и банкой арахисового масла.
Я села на кровати, скрестив ноги, воспользовалась пластиковым ножом, чтобы намазывать арахисовое масло на бананы, все время смотрела на Люсьена, пока ела, а он в свою очередь решил собрать мои вещи, чтобы я не обременяла себя упаковкой.
Я не призналась ему, что люблю бананы с арахисовым маслом, они было потрясающими на вкус. Я также не призналась, что после этой еды впервые за несколько дней почувствовала себя человеком.
Поэтому оделась. Люсьен загрузил мои вещи в «Порше». Мы сели в машину, и он отвез меня за сорок пять минут до ближайшего города. При въезде в город, как будто у него был самонаводящийся маяк, он направился прямо к самому эксклюзивному отелю. Припарковался, схватил одну из моих сумок и свою единственную сумку и завел меня внутрь. Затем он снял президентский люкс со своим собственным дворецким (без шуток!).