Добежать до счастья. Исповедь
Шрифт:
– Вера Михайловна, вам следует немедленно вернуться домой, – не вытерпел мой игнор водитель и подошёл к столу. – Борис Маркович будет волноваться.
Подняла голову и столкнулась с сочувствующим взглядом. Волновался? Переживал? Беспокоился обо мне? Не похоже было, что Юрий трясётся над своей шкурой, что-то мерцало в его глазах. Что-то похожее на человечность. Выйдя замуж, я перестала замечать столь нужное качество в людях, отличающее разумное существо от животных инстинктов. Прислуга закостенела, оценив деньги и безопасность дороже сострадания, партнёры мужа
– Через пять минут поедем, – устало вздохнула, беспомощно сжимая кулаки. Он кивнул и молча вышел, а я никак не могла поднять себя со стула, не могла пошевелиться и проститься с сёстрами, не могла заставить себя вернуться в свой склеп, гниющий с каждым днём всё больше.
– Езжай, Вер, – коснулась моей руки Надя. – Тебе нельзя сейчас злить урода Уварова, раз решилась сбежать.
Она во всём была права. Боря мог пойти на говно, наказать, ограничить в передвижение и в средствах, а мне предстояло постараться вдвойне, раз планы на будущее так резко поменялись. Необходимо было позаботиться о себе, о Любаше с малышом и узнать всё о болезни Надюши, разведать все способы помочь ей. Не могла я поверить её словам и безнадёжному заключению врачей. Должен быть шанс, сколько бы он не стоил. А деньги? Борис раскошелится, не догадываясь об этом. Он задолжал мне за сломанную жизнь, за поруганную молодость, за очерствевшее сердце.
Странно, но в такие моменты почему-то воскресает надежда, даже если она давно похоронена под слоями цинизма и неверия. Столкнувшись на пороге с горькой бедой, привычный мир делает кувырок, переворачиваясь с ног на голову. Агностик идёт в церковь и часами стоит под сводом, атеист шепчет молитву, обещая начать верить, пантеист сбивает колени, стоя напротив иконостаса. И над всем этим парит надежда получить свой кусочек чуда, который спасёт, не даст случиться самому страшному.
Попрощалась с девчонками и поехала домой. Впереди ждал ужин, унизительные игры, а за ними тишина, укрытая темнотой, расползающейся из углов. Самое отвратное время раньше, когда не могла отмыться от грязи, а в спальне стоял тошнотворный смрад извращённого секса, и так необходимое сейчас для того, чтобы продумать шаги, разработать план и выстроить каждый его пункт. Уваров ошибок не прощал и карал жестоко, со вкусом.
Юра снова гнал, нервничал, кидал опасливые взгляды и каждую минуту смотрел на часы, будто от этого остановится стрелка, а может и сразу движение земли. Молодой ещё, глупый, не стрелянный. Не бывает волшебства. Не в мясорубке Уварова. Как бы он не рвал сцепление и не стёсывал резину об асфальт, раньше Бори вернуться не вышло. Мы тормозили у крыльца, а его водитель как раз загонял транспорт в гараж.
– Вера Михайловна, скажите, что по дороге заглохла машина, – шепнул Юрий, открыв машину и помогая выйти. – Я подтвержу. Он мне поверит.
– Всё хорошо, Юр. Это не важно, – на секунду сжала его предплечье. – Спасибо тебе.
Глухое равнодушие навалилось внезапно, стоило коснуться ручки и открыть дверь. Состояние понимания, что перед смертью не надышишься и нужно просто
– Ты задержалась, дорогая, – широко улыбнулся Борис, открывая оскал взбешённого зверя.
– Засиделась с сёстрами. Давно не виделась с ними, – не стала врать и втягивать в трясину водителя. Не заслуживал парень катка, перемалывающего кости.
– Внимательнее надо быть, Вера, – процедил сквозь зубы. – Следить за временем.
– Прости, – нагнала виноватый вид. – Больше не повторится.
Муж демонстративно взял за руку девицу, сидящую рядом, коснулся губами пальцев с ярко-розовым маникюром, довольно прошёлся глазами по груди, накаченной силиконом, и после вновь перевёл внимание на меня.
– Познакомься, это Катрина. Она будет жить у нас.
Очередная кукла, невнятно похожая на меня с той разницей, что не гнушалась вмешательства современной индустрии красоты. Даже моим неискушённым глазом определялась работа над лицом. Корректировка линии роста волос, удаление комков биша, увеличение губ с вывертом верхней. Дорого ей стоил весь этот процесс, и оплатил его, скорее всего Боря, подводя внешний вид к прототипу моей восьмилетней давности с усовершенствованием функций, от которых отказалась я.
– Быстро, – не сдержалась и усмехнулась, встречаясь с наглой улыбкой Катрины-Арины-Полины. Стало интересно, знает ли она, что ждёт её теперь каждую ночь? Видит ли извращённое животное под личиной респектабельного Уварова? Как быстро сломается, не выдержав страсти конченного садиста? Как долго будет тешить надежды занять моё место?
– Распорядись подавать ужин, – ответил на мою усмешку. – Займись тем, для чего я тебя здесь держу.
«Ублюдок», – сглотнула про себя. – «Перешёл к игре, не дождавшись спальни. Не удивлюсь, если разложит новую шлюху прямо на столе, пока я разделываюсь с рыбой».
Прислуга стояла по стойке смирно, ожидая указаний и боясь проявить излишнее рвение. Они и так старались быть незаметными, профессионально шкерясь по углам, а с появлением новой пассии хозяина притихали и не высовывали напрасно носа.
– Накрывайте на стол и приготовьте гостевую спальню, – приказала и вышла, гордо подняв голову и навешивая маску высокомерности. Мне не должно быть стыдно и неудобно. Это не я унижаю семью и мешаю брак с грязью.
Глава 12
Любовь
Когда мы вышли из кафе, Вадим уже стоял у обочины и с укором смотрел на меня. Скорее всего от отца он получил приличную взбучку и, не сомневалась, штраф в денежном эквиваленте. Папа был на расправу быстр, а в свете рассказа Веры, ещё и очень жесток. До сих пор не могла поверить, что он виновен в смерти мамы. Как так можно, избивать собственную жену? Как у него после этого не отсохли руки?