Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему
Шрифт:
— А вы, Маргарита, вы ни о чем не догадываетесь, вы никого не подозреваете? — обратился к ней граф Вазаборг. Маргарита, все ещё глядя на герцога, медленно проговорила:
— Нет, однако мне надо подумать.
Герцог Альберт глубоко вздохнул и сел. Капли пота выступили на его лбу.
Выражение радостного спокойствия и счастливой уверенности, только что увиденное г-ном де ла Герш, исчезло с лица Маргариты. Она стала серьезной и убрала свою руку с руки графа Вазаборга, которую сжимала. Она встала и подошла к г-ну де ла Герш:
— Храни вас Господь! — сказала она нежным голосом, ласково глядя на него. — Я не знаю, придется ли мне когда-нибудь в жизни ещё раз встретиться с вами… Поцелуйте меня, как брат целует сестру… Чтобы мне осталось что-то на память о вас.
Она потянулась губами ко лбу Армана-Луи. Охваченный вдруг чувством какого-то бесконечного уважения и сердечности он ответил ей своим целомудренным поцелуем, и Маргарита скрылась за длинной колышущейся драпировкой портьеры.
Альберт стал бледнее смерти.
Час спустя, после этой сцены, Арман-Луи возвратился в свою комнату в трактире «Коронованный лосось».
«Не приснилось ли ему все происшедшее?», — с мыслями об этом он упал на кровать и заснул, стиснув кулаки.
К полудню трактирный слуга вошел к нему с поварским колпаком в руке, сгибаясь в поклоне при каждом шаге.
— Гонец в королевской ливрее — у ворот, — сказал он. — Вот что он вручил мне для вашей милости.
Слуга снова поклонился до земли и передал г-ну де ла Герш шкатулку, перевязанную тесьмой, на которой висел ключик.
Протерев глаза, Арман-Луи открыл шкатулку.
Внутри лежало золотое кольцо с рубином и привязанная к нему записка без подписи:
«Еще раз спасибо. Если вам понадобится когда-нибудь друг, смело приходите в королевский дворец и покажите это кольцо капитану гвардейцев: вас примет человек, который никогда не забудет вас».
— Черт возьми! — прошептал г-н де ла Герш. — Граф Вазаборг какой-то важный сеньор при дворе! … Надо же! Он и сам как капитан гвардейцев…
И Арман-Луи надел кольцо на палец.
«Оно сослужит мне службу, если сподоблюсь стать корнетом в шведском полку», — подумал он.
Под кольцом и запиской было письмо, адресованное г-ну де Парделану, скрепленное королевским гербом.
«Вот так так! — подумал г-н де ла Герш. — Граф де Вазаборг — человек слова!»
Все это время трактирный слуг с поварским колпаком в руках смотрел на него:
— Ваша милость не пожелаете ли чего передать гонцу? спросил он.
— Скажи ему, что я уезжаю. Предложи ему бутылку рейнского вина за мой счет, если оно есть ещё в твоем погребке, и выпейте её вдвоем за мое здоровье.
Солнце было ещё над горизонтом, когда с радостным сердцем Арман-Луи галопом помчался по дороге к Сент-Весту. Проезжая мимо белого домика, который виднелся сквозь деревья сада, он взглянул на него и улыбнулся.
— Прощай, Маргарита! И да здравствует Адриен! — сказал он.
И, отпустив поводья своей заржавшей лошади, он исчез в облаке пыли.
Через несколько минут уже не видны были колокольни Готембурга.
16. Раскаты грома
Каркефу наслаждался полном изобилием в замке Сент-Вест, который он называл благородным и великолепным. Своеобразная архитектура здания восхищала его, и он благодарил всех богов за то, что здесь была такая широкая, просторная и настолько хорошо оснащенная кухня, какой он не видывал ни в одном из известных ему замков.
— Сударь, — сказал он Рено. — Обидно видеть дом, полный прекрасных вещей, в руках таких нечестивцев.
Иногда, проголодавшись по утрам, он вздыхал; по вечерам, после вкусного ужина, он лил в свой стакан слезы умиления.
— Сударь, — снова заговорил он, обращаясь к Рено, понятно, что подобные милости Провидения не могут длиться вечно. Кто мы, чтобы быть достойными их? Бедные грешники, погрязшие в пороке!
— Говори за себя! — ответил Рено.
— Какой хозяин, таков и слуга — говорит мудрость, её логика не позволяет мне отделить себя от вас. Однажды утром мы проснемся в какой-нибудь мерзкой конуре, обставленные ловушками, с пустым желудком и пустыми карманами. Надо молиться, сударь, и подкрепляться в ожидании дней испытания.
Рено следовал советам дальновидного Каркефу. Благодаря присутствию в замке Дианы, а также баронессы д`Игомер, Рено не так сильно скучал по Арману-Луи. Он вздыхал при виде Дианы и улыбался, когда встречал баронессу — и этому наказанию не было конца.
А однажды утром Арман-Луи, точно молния, влетел во двор замка. Очевидно, какое-то предчувствие привело Адриен в это время к окну. Увидев белую ручку за занавеской, а потом и её красивое радостное личико, Арман-Луи тотчас забыл о днях, проведенных вдали от м-ль де Сувини.
Он поднялся в замок, перепрыгивая через несколько ступенек по большой лестнице, погромыхивая шпорами и, толкнув дверь кабинета, вошел к ну де Парделану.
— Ну вот и я, господин маркиз, — улыбаясь заговорил он. — Еще два таких поручения, вроде этого, и я, наверное, буду чувствовать себя столетним старцем.
При виде королевского герба на письме, привезенном Арманом-Луи, г-н де Парделан затрепетал:
— Сам король Густав-Адольф вручил вам это письмо? спросил он.
— Нет, господин маркиз.
— Значит, капитан гвардейцев?
— Не более того.
— А вам известно содержание этого послания?
— Нет, ни слова, ни буквы.
Г-н де Парделан зазвонил колокольчиком. Появился слуга.
— Попросите барона Жана де Верта подняться ко мне, — приказал маркиз.
— Это все? — спросил Арман-Луи.
— Все.
— Мне доставляет удовольствие оказывать вам услуги, господин маркиз. Вы не рассыпаетесь в комплиментах…
Г-н де Парделан пожал руку молодому дворянину.
— Не сердитесь на меня! — сказал он. — В этом письме — гибель или спасение половины мира… Богу угодно было вдохновить короля!