Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему
Шрифт:
— Черный всадник!.. Спасайся кто может! — крикнул он. И, карабкаясь вверх по склону, он со всех ног бросился в лес.
Минуту нападающие были в смятении, и Арман-Луи воспользовался этим: молниеносным движением он увернулся от выпада одного из лакеев, вследствие чего тот рухнул в траву с проткнутым горлом; перепуганный кучер удирал.
— Помогите! На помощь! — внезапно закричала пленница, выпрыгнув из кареты, и побежала по дороге.
Какой-то голос ответил ей во тьме.
— Силы небесные! Да это же граф Вазаборг! — приглушенно воскликнул капитан Якобус.
Какое-то мгновение он стоял в нерешительности: победа, которую он вот-вот рассчитывал одержать, — мог ли он надеяться на нее, оставшись теперь один?
Его лошадь была рядом с ним; яростно схватив её за гриву, он вскочил в седло.
— До скорого свидания! — крикнул он.
Во весь опор капитан помчался прочь, за ним на одной из лошадей экипажа тяжелым галопом поскакал кучер.
Арман-Луи почувствовал, что слишком устал для того, чтобы преследовать их.
— Ах, друг Рено, где ты? — сказал он, вытирая шпагу о вересковые ветви.
15. Птичка в гнездышке
Черный всадник, которого г-н де ла Герш видел каждый день скачущим галопом по дороге к белому домику, в этот момент уже приблизился к месту драки.
— Где ты, Маргарита? Где ты? — вопрошал он.
Женщина, завернутая в белое, полулежащая на дороге, протянула к нему руки.
Граф Вазаборг соскочил с седла и поднял её.
— Что с тобой? Ты не ранена? Скажи, умоляю, не мучь меня! — говорил он, целуя её руки, лоб.
— Нет-нет! Я цела и невредима! — ответила Маргарита, заливаясь слезами, и уткнулась, обрадовавшись, в грудь молодого человека.
Другой всадник, которого Арман-Луи вначале не остерегался, появился у спуска дороги в овраг. Он оглядел дорогу на всем протяжении долгим взглядом и содрогнулся при виде трупов, уложенных ударами г-на де ла Герш.
— Они здесь все? — спросил он потрясенный, подходя к победителю.
— По правде сказать, нет! Я сделал что мог, — ответил Арман-Луи. — Но главарь сбежал, он скачет вон там!
— Тот? Э, да я догоню его! — сказал вновь прибывший. И, не слушая графа Вазаборга, окликнувшего его, пришпорил коня.
— Герцог — безумец! — сказал о нем черный всадник. Подойдя с непринужденностью и достоинством, каких Арман-Луи не видел ещё ни у кого, граф протянул ему руку.
— Услуга, которую вы оказали, заставляет меня всецело проникнуться доверием к вам, — сказал он. — Вероятно вы устали, возможно, ранены; следуйте за нами в дом, куда до сих пор никто, кроме меня, не попадал.
Арман-Луи последовал за своим проводником, направившимся к белому домику.
Они пересекли тихий сад, густо усаженный деревьями. Поваленные здесь и там кусты, опрокинутые вазы, смятые цветы указывали на то, что тут прошли похитители. Та, которую граф де Вазаборг называл Маргаритой, задрожала, увидев эту картину, напомнившую ей, какой опасности она избежала, и спасена лишь благодаря вмешательству постороннего.
Насколько только позволял бледный свет луны разглядеть окружающее, испорченный кустарник и истоптанные цветы показались Арману-Луи несоответствующими шведскому климату.
Дверь, открывающаяся на крыльцо, была ещё распахнута, Арман-Луи и его проводник вошли в круглую комнату, обитую индийским муслином и китайским сатином, на редкость изысканно обставленную мебелью, великолепное качество материала которой превосходило ценность работы.
Две душистые восковые свечи освещали эту комнату, полную множества роскошных предметов, привезенных из дальних стран. Серебряные и эбеновые шкатулки, японские вазы, венецианские зеркала, во всем изящество, соединенное с великолепием.
Г-н де ла Герш смотрел вокруг себя восхищенным взглядом: король не нашел бы места более прелестного для своей фаворитки, — но когда он перенес свой взгляд на хозяйку этих чертогов, ему не показались они теперь чересчур роскошными: столь божественной оказалась она — бледная в своем длинном с летящими складками платье, точно белое видение внутри белого облака.
— Вы поняли, надеюсь, что я люблю её больше жизни, сказал граф Вазаборг, заметив восторг Армана-Луи. — А без вас я, возможно, потерял бы ее… Вашу руку, сударь!
Та, которую Арман-Луи вырвал из когтей капитана Якобуса, подняла на него глаза, нежные и голубые, точно васильки.
— Ваше имя, сударь, будет всегда благословенным в сердце Маргариты Каблио.
— Каблио?! Маргарита Каблио? — изумление отразилось на лице Армана-Луи.
— Как, вы не впервые слышите это имя? — спросила Маргарита.
Г-н де ла Герш не знал что ответить. Почему это скрывать, если Маргарита — женщина графа Вазаборга? Что-то подсказывало ему, что он оказался в одной из таких ситуаций, которая могла бы объяснить многое, тем более, что наверняка суровая мораль старого капитана-кальвиниста все равно обречена.
Сколько чистоты, сколько невинности, однако в лице Маргариты!
— В самом деле, я не впервые слышу имя Каблио, — сказал все же Арман-Луи. — Я ехал из Антверпена в Норвегию на корабле капитана, которого звали Авраам.
— Это был мой отец.
— Он говорил о своей дочери и спас мне жизнь.
Лицо Маргариты залилось краской.
— Ах! — опустив голову, вздохнула она. — Благородные поступки и мой отец идут по одной тропе!
Грудь её вздымалась, губы дрожали, видно было, как она взволнована. Но мертвенная бледность её лица быстро сменилась живейшими красками.
— Маргарита! — окликнул её граф Вазаборг.
— Дочь Авраама Каблио не удостоилась милости Божией, — грустно сказала Маргарита, — но человек, которого спас мой отец, будет чувствовать себя здесь как дома. Вы, думается мне, и есть граф Арман-Луи де ла Герш?
Арман-Луи поклонился.
— Господин де ла Герш?! — в свою очередь проявил живое удивление граф Вазаборг.
— Вы меня знаете?
— Нет, не я, — ответил г-н де Вазаборг несколько нерешительно. — Но капитан гвардейцев, с которым вы встречались в королевском дворце, несколько раз говорил мне о вас. Я полагаю, вы здесь с миссией?