Добрая фея короля Карла
Шрифт:
«Выходит, Богу угодно, чтобы младенец умер?»
Она пристально посмотрела на меня:
«Воистину так, милая».
– Святая Мария! Да ведь ты правду сказала тогда, в часовне! – воскликнула Эльза. – Это попы виновны! Не будь того, история Франции потекла бы в другое русло. Но вот вопрос: а не подстроено ли это было теми же попами? Что как получили они указания на этот счет?
Урсула молчала. Она и сама не раз думала об этом.
– А что же королева? Как она восприняла весть о смерти сына?
– Также узрела в этом Божью волю. Я расскажу тебе, ты еще узнаешь, что это такое, стоит ли молиться Богу, верить, уповать и вообще
– Что же дальше стало с королевой-матерью? Выздоровела, умерла?
– Победила она болезнь. А дальше… Не знаю, но думаю, ей дали понять, что она никому уже здесь не нужна. История эта, кстати, породила опасные слухи. Поговаривали, будто младенца подменили и настоящий король жив, а того, подмененного, удавила графиня Маго, думая, что он настоящий. Только выдумки все это, на мой взгляд.
– Почему же? Разве ей не выгодна была эта смерть? Вдруг мальчик остался бы жив, несмотря на ледяную купель?
– По закону – если младенец король, то кормилица должна кормить только его одного, и за этим строго следили. О какой же подмене может идти речь? Откуда взялся в спальне второй ребенок? К тому же, представь, какое внимание уделяла эта Маго новорожденному, как это было важно для нее. Да его охраняли день и ночь! Могла ли в таких условиях произойти подмена? А если даже и так, – я повторяю: если, – то неужели графиня не увидела бы подлога, ведь наверняка она тщательным образом рассматривала младенца еще при родах.
– Значит, роды происходили при ком-то из знатных лиц?
– Обязательно. Королева рожала в присутствии как минимум двух пэров королевства. И еще хочу прибавить. В спальне новорожденного принца всегда находились четыре женщины: гувернантка, кормилица, нянька и горничная. Они давали клятву неусыпно следить за младенцем и ни от кого, кроме короля, не принимать никаких подарков. Поэтому подменить одного ребенка другим было просто невозможно. Узнай об этом один из слуг Маго – и всех четверых предали бы казни. Что касается загадочной смерти малютки…
– Да! Как ты думаешь, сам ли он умер или его придушила эта Маго?
– Не думаю, чтобы она отважилась на это, хотя такой высокопоставленной особе вряд ли кто решился бы предъявить обвинение в убийстве. Скорее всего, ребенок умер от простуды. И где только головы у этих святош! Ведь додуматься – окунуть младенца в ключевую воду! Все равно что в колодец. И не возразишь – все по закону, одобрено Церковью. Сколько умерло от этого принцесс и принцев, кто считал? Каждый король имел много детей, да около половины, а то и больше умирали в младенческом или детском возрасте.
– Для чего все же кому-либо вздумалось бы подменить дитя?
Урсула поразмыслила, покачав головой.
– Я уже говорила: королевский отпрыск был чахлым, бледным, прямо на ладан дышал. А у кормилицы, надо думать, был крепкий, здоровый малыш с розовыми щечками – такого и следовало показать вельможам, дабы исключить даже саму мысль о нехороших замыслах в связи с возможной смертью крошки. Человек, задумавший пойти на это, конечно же, не служил бы Маго.
– Мне понятно. И все же, она могла бы убить?
– Могла… Только как бы она это сделала, если за ней, когда она несла ребенка для показа, наблюдало столько глаз? Маловероятно, что она решилась бы в это время, скажем, воткнуть младенцу иголку в затылок или смазать ему губы тряпкой, пропитанной ядом. Но, как бы там ни было, малыш умер, и графиня Артуа сказала мне, чтобы я повсюду, где только можно, трезвонила о том, что малютка скончался от купания в ледяной воде. Сама, дескать, видела, есть свидетели. Потом она дала денег и отпустила меня: больше я ей была не нужна. На прощанье я расспросила ее о матери – где, мол, похоронена? – но она ничего о ней не слышала; но могут знать церковники. Однако она не советовала обращаться к ним: документы по этому делу находятся в церковных архивах, простым смертным доступ туда запрещен. Я понимала, что замок, как и мать, мне уже не вернуть, и все же отправилась туда. Местные жители сказали, что в замке живет придворный, кто-то из родни покойного Филиппа Красивого.
Что мне было делать без средств, без крыши над головой? В городе я увидела жонглеров, они пели и плясали на площади, мололи всякую чепуху, ходили колесом. Мне удалось поговорить с ними. Так я узнала, что неподалеку, в деревне пустуют дома. Я пошла туда и стала жить там; обзавелась хозяйством. Сборщики налогов записали меня в реестр как вилланку по имени Урсула. Таких, как я, немало было – ходили повсюду, искали хорошее место, работу.
Однажды поздним вечером ко мне в дом постучался странник, по виду дворянин. Я пустила его переночевать. Утром он заплатил и ушел; вскоре он вернулся, но уже не один. Его спутник показался мне знакомым, хотя маска и скрывала его лицо. Позже я узнала, что это был сам Карл Валуа, родной брат покойного Филиппа Красивого. Какое-то время они втихомолку совещались, потом ушли, пообещав вернуться. Спросили, не стану ли я возражать, если время от времени они будут устраивать у меня в доме свои собрания. Ну, мне-то что – ради бога, коли платят. Если бы знала я тогда, что это были за собрания! Вскоре все выяснилось. Однажды они, втроем, уселись за стол и подозвали меня. Я удивилась, но подошла. Тогда один из них сказал:
«Капетинги обидели тебя, но их век недолог. Придем мы и отомстим за обиды, вернем тебе замок, да еще и дадим хорошего мужа. Главное – держи язык за зубами».
Я обомлела: откуда им известно?.. Но все же поклялась молчать. На троне тогда сидел Карл Красавчик, последний сын Филиппа Четвертого. Уже позднее стало ясно, что все это время за мной пристально наблюдали люди графини Маго. Она, оказывается, узнала меня еще в часовне, но не подала вида, рассчитывая в дальнейшем каким-либо образом воспользоваться ситуацией. И этот час для нее настал.
После смерти Филиппа Пятого его брат внезапно принял сторону графа Робера, племянника Маго, с которым она вела многолетнюю тяжбу из-за графства Артуа. Этот Робер к тому времени подарил мой замок своему родственнику. И Маго решила отомстить – и Карлу, и Роберу. Хороша же месть старой графини – смена династии! Каким образом она разузнала все обо мне – до сих пор остается для меня загадкой. Непреложно одно: именно мой дом избрали для своих целей заговорщики, ибо в городе им собираться было небезопасно. Их цель ясна: низложение последнего Капетинга, Карла Четвертого. Но он был молод, хоть и слаб здоровьем; когда умрет, кому ведомо? И вскоре заговорщики открыли свои намерения: сказали, что нужен яд, а им известно, что я посвящена в тайны колдовской магии. Они действовали смело: для них я уже была их сообщницей. Отказаться нельзя: по их лицам я видела, что они решатся на убийство – уж очень много я знала. И я выполнила эту просьбу, дав необходимые инструкции. Я умела это делать, меня учила няня; должно быть, она призналась в этом на пытках.