Добрая Старая Англия
Шрифт:
Что Небо на наших слезах возвели".
Отношение викторианок к сексу
Когда мы думаем о сексуальной жизни викторианской женщины, то зачастую представляем себе чопорную даму, которая в разгар действия неподвижно лежит в постели и разглядывает лепнину на потолке. Действительно, секс-бомбами викторианских домохозяек не назовешь. Но откуда им, бедняжкам, было узнать про разнообразие половой жизни, если обсуждение секса было под запретом. О нем не поговоришь на светском рауте, с подругой или даже с родной матушкой. Такие слова как «клитор» или «оргазм» были табу. Они никогда не всплывали в беседе – более того, большинство женщин не знали что они обозначают и удивились бы, наткнувшись на них в медицинском журнале. Хотя пособия для новобрачных существовали, зачастую они были написаны не врачами а проповедниками и особой научной ценностью не отличались. Так что прочитать про секс тоже было негде (а порнографическими открытками приличные барышни не баловались). Когда в романах упоминалась измена, писатели не вдавались в подробности – где, как, сколько раз. Даже шекспировские пьесы, в которых велись
Респектабельные родители считали, что только невежество убережет их дочерей от падения. Но девочки из среднего класса могли узнать «про это» несколькими способами – например, найти в родительском столе интересную и познавательную литературу, понаблюдать за уличными кошками в марте, подслушать болтовню служанок. Узнавая про секс и в особенности про деторождения, девочки нередко приходили в ужас. Потом, уже после замужества, они старались избежать половых сношений любой ценой, притворялись фригидными только бы не заводить еще детей. Тем не менее, многие девицы так и выходили замуж, не зная что их ждет на брачном ложе. Про секс мало кто думал. Романтичные особы воображали объятия и поцелуи, более практичные – возможность сбежать от родительского гнета, обзавестись мужем, который будет их обеспечивать, и обрести хоть какую-то свободу. Взять к примеру Мари Стоупс, 1880года рождения, чья мать -суфражистка закончила университет (редкий случай в те годы!) и боролась за женские права. Но своей дочери она так и не удосужилась рассказать про половую жизнь. Мари отучилась в университете и вышла замуж в возрасте 31 года, в 1911м. Только через два года она узнала из книги, что оказывается у них с мужем никогда не было брачной ночи! И все это время их отношения были исключительно платоническими. То-то она наверное удивлялась, что аист до сих пор никого не принес. В 1917 году их брак бы аннулирован, а Мари позже написала книгу «Married Love» («Любовь в Замужестве»), надеясь помочь другим женщинам справится с их проблемами. В ответ она получила 5 тысяч писем, в которых читатели просили советов по тем или иным аспектам половой жизни. Подобной неосведомленностью отличалась и мать Эвелин Паркер. Жена биржевого брокера, до замужества она занималась благотворительностью, помогая «падшим девушкам» и при этом даже не подозревая, в чем именно заключалось их падение. Когда ей было 80, она спросила свою дочь Эвелин что такое выкидыш. Другая молодая женщина на 8 месяце беременности поинтересовалась у тетушки, откуда же появится ребенок. Тетка была удивлена, но так ничего и не прояснила.
Перед девушками из рабочего класса, и уж точно перед молодыми крестьянками, такие проблемы не стояли. Чтобы жить на ферме, где телятся коровы, и не узнать про секс, нужно очень сильно постараться. Суровость морали колебалась от одной деревни к другой. Некоторые общины отличались строгостью нравов. Половая распущенность сурово порицалась. Например, в одном шахтерском поселении возле Шеффилда был обычай возить по улицам соломенную куклу, изображавшую оступившуюся женщину, и швырять в нее грязью . А несколько столетий назад в тележке могла оказаться сама виновница торжества. Пуританское отношение к сексу наблюдалось и среди той части рабочего класса, которая считала себя «солью земли.» Несмотря на тяжкие условия труда, на скудную еду и тесные жилища, такие семьи стремились к определенной респектабельности. Они хотели быть порядочными. Не хуже других. Мужья не напивались и не сквернословили, жены экономно вели хозяйство – многократно перешитые рубашки на детях всегда были починены и выстираны. По воскресеньям вся семья отправлялась в церковь, послушать проповедь про Спасение. Неудивительно, что в таких семьях дочерей воспитывали в строгости и целомудрии. Нелли Боултон, родившаяся в 1909 году, писала что в их доме мужчины и женщины всегда были разделены. Сестры никогда не могли зайти в спальню к братьям – «Я никогда не видела голого мужчину. У меня семь братьев, но я даже не знала что у них есть лодыжки.»
Девушки из таких семей стремились выйти замуж девственницами, но в других деревнях наблюдалась иная ситуация. На фермах, где в изобилии водилось молоко, еда и работа, даже незаконнорожденный ребенок не был обузой, поэтому и секс до брака не считался за грех. Более того, существовала традиция «проверок» – парень брал в жены девушку лишь после рождения первого ребенка. Суть «проверки» заключалась в том, чтобы доказать плодородие невесты. А то еще женишься на бесплодной, а потому мучайся с ней весь век! В деревнях, где практиковались "проверки", родить ребенка до брака не было позором. Настоящий позор наступал, если за рождением ребенка не следовала свадьба, но это было нечто из ряда вон выходящее и случалось крайне редко. Согласно официальной статистике, в 19м веке около трети женщин выходили замуж уже беременными.
Выйдя замуж, женщины относились к сексу по-разному. Некоторые с радостью открывали для себя эту новую страницу жизни. Например, через неделю после свадьбы королева Виктория написала премьер-министру лорду Мельбурну, «Я никогда не могла и подумать, что мне будет уготовано столько счастья.» Не все женщины разделяли ее энтузиазм. Для многих секс был чем-то болезненным и постыдным, неестественным и навязанным. Они намеренно отказывались от половой жизни, тем самым как бы доказывая свое превосходство над мужчинами, которые повиновались зову плоти. Кроме того, поскольку контрацепция не отличалась эффективностью, регулярная половая жизнь приводила к большому количеству детей. Хотя идеалом по-прежнему оставалась многодетная семья, не все женщины были в восторге от этой идеи. Таким образом, воздержание было лучшим способом регулировать число детей. Ну а если муж не понимал намеков и продолжал скрестись в дверь, всегда можно было закрыть глаза и… Да-да, именно. Авторство бессмертной фразы приписывается королеве
"Я рада, что теперь Чарльз навещает мою спальню реже, чем раньше. Сейчас мне приходится терпеть только два визита в неделю и когда я слышу его шаги у моей двери, я ложусь в кровать, закрываю глаза, раздвигаю ноги и думаю об Англии."
Joan Perkin, "Victorian Women."
Онанизм в 19м веке
Жил да был один юноша, некий Л.Д., помощник часовщика. Но в 17 лет его поразил ужасный недуг, и с тех пор его здоровье начало ухудшаться. Приступы чудовищной болезни приключались с ним каждый день, иногда даже по три раза. Во время приступов его сотрясали конвульсии, шея выгибалась и опухала. Год спустя у него начались припадки, которые длились по 15 часов и во время которых он не мог принимать пищу. Поскольку из-за болезни ему пришлось оставить профессию, он впал в нищету. Теперь бывший часовщик напоминал живой труп. Все его тело усохло, за исключением ног – они, наоборот, опухли. Из носа текла водянистая кровь, глаза едва шевелились, а пульс участился. Кроме того, он начал ходить под себя, но уже не осознавал этого. Через несколько мучительных недель он скончался.
Пока вы читали это описание, вы наверняка пожалели беднягу. А зря. Сам виноват. Потому что той самой ужасной болезнью, от которой страдал юноша, было ни что иное, как онанизм. Именно такими историями и пестрят медицинские журналы и пособия 19го века. Онанисты страдают от ужасных последствий своей привычки, их чураются знакомые, и в конце концов они впадают в ничтожество и умирают. Если, конечно, вовремя не начнут лечение, но об этом чуть позже.
Хотя в 19м веке паранойя по поводу онанизма достигла апогея, началась она гораздо раньше. Само слово происходит от имени библейского персонажа Онана, про которого написано в Бытие 38: 8 – 10:
"И сказал Иуда Онану: войди к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему. Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами Господа то, что он делал; и Он умертвил и его."
В этот отрывке описана не мастурбация как таковая, а прерванный половой акт вкупе с нежеланием выполнить долг по отношению к брату (ребенок, зачатый от него, в данном случае считался бы ребенком покойного брата, а Онану этого отнюдь не хотелось). Слово "онанизм" по отношению к мастурбации ввел в обиход швейцарский врач Тиссо в 1760х веке. Чуть позже подобные памфлеты появились и в Лондоне. Авторы называли онанизм чудовищным грехом и связывали его с такими болезнями, как слепота и импотенция. После перечисления всех кар небесных, памфлет предлагал страдальцам избавиться от дурной привычки, купив микстуру или коробочку пилюлей. Собственно, эти памфлеты 18го века и задали формат для будущих публикаций на тему мастурбации, в конце которых неизменно следовала реклама.
С чем же, кроме желания продать укрепляющую микстуру, была связана почти параноидальная боязнь онанизма? Причину следует искать в отношении к сексу как таковому. "Кровь это жизнь," повторял Рэнфилд из "Дракулы" Стокера, но на самом деле он ошибался. Именно в сперме, согласно общему мнению, и заключалась жизненная энергия. Неудивительно, что слово to die (умереть) в Средневековье и позже было синонимом "достигнуть оргазма" (помню, как у нас на первом курсе студенты-филологи радостно хихикали, читая Шекспира и Джона Донна). Тот же Тиссо утверждал, что потеря спермы в больших количествах отрицательно сказывается на здоровье, вызывая потерю памяти, ослабление организма и т.д. Причем умеренность предписывалась и в браке, потому что потеря спермы во время секса с законной женой хоть и лучше онанизма, но тоже опасна. Непроизвольные поллюция во сне казались не менее, а даже более страшными. Это ж такое делается, ты спишь, а сперматозоиды норовят сбежать, да еще и жизненную энергию с собой прихватить! Непорядок. Пусть сидят под замком. Иными словами, хотя врачи и считали менструацию болезнью, во время которой у женщины может помутиться рассудок, мужчинам в 19м веке приходилось не слаще. Их тела тоже устраивали заговор. Им тоже приходилось контролировать физиологические процессы.
Кроме того, на отношение к онанизму влияло и восприятие оргазма. В книге "Making Sex" Томас Лакьер приводит различные интерпретации одной показательной истории, описанной врачом в 18 веке. Юный аристократ, который из-за семейных обстоятельств подался в монахи, однажды остановился на постоялом дворе. В это время хозяева оплакивали смерть своей красавицы-дочери, похороны который были назначены на следующий день. Родители попросили монаха прочесть молитвы над ее гробом. Оставшись наедине с прекрасной покойницей, он не выдержал и овладел ею. После, устыдившись своего порыва, начинающий некрофил сбежал, так и не дождавшись похорон. А зря, потому что похороны выдались интересные. В самом их разгаре покойница пошевелилась в гробу. С него тут же сняли крышку и обрадованные родители увидели свою дочь, живую и здоровую! Правда, через несколько месяцев их радость сошла на нет, потому что девица оказалась беременной, причем не помнила, от кого. Ребенка они оставили, а гулящую дочь сбыли в монастырь. Однако конец у этой сказки счастливый. Через несколько лет молодой аристократ, который сложил с себя обеты в виду улучшения финансовых обстоятельств, оказался в той же гостинице. Не иначе как приехал проведать родную могилу (ну там оградку подправить, цветочки посадить, для этого и лопату взял, а вы что подумали?) Узнав о произошедшем, он снова устыдился и примчался в монастырь, знакомиться с матерью своего ребенка. Не долго думая, девица приняла его предложение и стала ему законной супругой (вот только на похороны его вряд ли отпускала, а то вдруг опять либидо взыграет).