Добро пожаловать на Марс
Шрифт:
— Знаю, знаю, все, что ты говоришь, правильно, но это было необходимо испытать. Подумай, Наннет: эта штука лучше, чем еда. Она замедляет метаболизм, примерно, в пять раз. Так мы станем использовать намного меньше еды, намного меньше воды и намного меньше кислорода. И мне нужно еще кое-что тщательно проверить, но поверь мне: это могло бы позволить нам жить снаружи без масок, по крайней мере, по несколько часов днем. Мы сэкономим на обогреве, а я в виде опыта попробую снизить вдвое температуру своего тела. Примерно через год мы будем еще радоваться этому.
— Почему через год?
—
— Гм... Я все равно думаю, что это было безрассудно, но... Я тоже хочу попробовать.
— Нет, — твердо сказал Дольф.
— Не говори так. Если ты можешь вести себя, как дурак, то могу и я. А если от этого есть какая-то выгода, я тоже хочу получить ее.
— Я и не думаю спорить. Но не раньше, чем завершится первый эксперимент. Эта штука все еще может убить меня. А даже если и не убить, то могут возникнуть какие-нибудь долгосрочные отрицательные эффекты... то, что врачи называют хроническим отравлением. И еще, я чувствую себя так странно, что это похоже на наркотическое опьянение. Возможно, сок содержит наркотик.
— Слишком уж много всяких «возможно», — проворчала Наннет, но не стала настаивать. — Хорошо, я погожу пробовать. По крайней мере, какое-то время. Как ты думаешь, сколько мне нужно выждать?
— Н-ну... Скажем, неделю. Этого не достаточно, но минимально необходимо. Я также хочу поэкспериментировать с дозами. Может, я принял больше, чем нужно, мы ведь просто еще не знаем. Что там шумит?
Наннет подняла голову и прислушалась.
— Поднимается ветер. Это не обычный вечерний бриз. Он все усиливается.
Секунду послушав, Дольф согласился с ней.
— Интересно, что это значит?
— Ты ведь только что говорил, что нам еще почти год до зимы? Значит, сейчас еще только начало осени. Марс — небольшая планета, и здешние ветры должны меняться резко со сменой времен года. Так что, я думаю, это лишь начало таких перемен.
— Наверное, ты права. — Дольф шагнул к иллюминатору и взглянул наружу. — Посмотри, какой несет песок! Он становится гуще буквально с каждой минутой. Это плохо.
Наннет кивнула.
—Если спросишь меня, — ответила она, — то неделя будет долгой.
9. Долгая буря
Наннет оказалась права. Вечерняя песчаная буря была лишь на полчаса дольше обычного, но уже утренняя растянулась на час, и всю неделю положение неуклонно ухудшалось. К концу недели лишь около часа в полдень (и, очевидно, такой же час в полночь) воздух был тих и прозрачен. Стало ясно, что иллюминатор скоро заметет, а может, и весь их дом.
Единственная надежда была в том, что ветер дул лишь в одном направлении — с юга. Дольф долго думал и рассуждал, пытаясь понять, почему это так — ведь на Земле зимние ветры дуют как раз с севера, — потом заявил, что понял, в чем дело.
— Все это прекрасно, профессор, — с серьезным видом кивнула Наннет, — но я все равно не поняла, почему ветер все-таки с юга.
— Да потому, что один марсианский полюс теплее экватора! — воскликнул в сердцах Дольф. — Надвигается зима, а зима на Марсе не такая, как у нас, на Земле. — Он начертил круг. — Вот смотри, Марс зимой. Ветер дует от одного полюса к другому вплоть до стратосферы. И так будет продолжаться до следующего равноденствия. И дуть ветер будет с юга на север, но никак не обратно.
Несколько секунд Наннет молча думала.
— Ладно, в этом есть смысл, — наконец, заявила она. — Но мне не нравится это, Дольф. Если ветер все время дует с холодного полюса чуть ли не целый год, то здесь станет холодно.
— Конечно, — кивнул Дольф и взял ее за руку. — Послушай, Наннет, мы уже знали об этом. Мы знали это еще до того, как покинули Землю, просто не знали — почему так происходит. Даже в полдень температура здесь не станет подниматься выше точки замерзания, или, самое большее, дойдет до десяти градусов, и будет все время дуть ветер. Но здесь мы обнаружили то, что не ожидали и не могли предсказать на Земле — сок лишайника. Если с ним все будет нормально, то нам не станет слишком холодно, и мы выживем.
Наннет вдруг прикрыла глаза и медленно покачала головой.
— В чем дело, Нэн? — спросил Дольф.
— Дольф, Дольф. Лишайники же будут засыпаны песком. Может, они уже засыпаны! И зимой они умирают — мы же видели это с Земли!
С секунду Дольф стоял, потирая лоб.
— Это верно, — ошеломленно сказал он. — Это верно... Нэн, мы должны выйти.
— В такую бурю?
— Да. У нас нет выбора. Мы еще успеем откопать их с подветренной стороны дома — в «тени», о которой ты говорила. Но нужно спешить, пока не навалило слишком много песку. Мы должны забить лишайником весь навес, иначе погибнем.
— Хорошо, — сказала Наннет. — Тогда передай мне бутылку с соком, Дольф.
— Сейчас не время...
— А мне наплевать. Я не выйду в бурю без этого сока. Если я сделаю это, то мы оба можем не вернуться.
Молча, ничего не говоря и не пускаясь в спор, Дольф привел в действие пресс.
Несмотря на их опасное положение, он не мог удержаться от смешка, увидев выражение, которое появилось на лице Наннет, когда эликсир начал действовать. Если и у него было такое же лицо, то не удивительно, что Наннет встревожилась во время его первого эксперимента.
— Вау! — воскликнула она. — Да это просто великолепно! Я не верю, как нечто подобное может быть ядовитым.
— Надеюсь, это не станет нашей знаменитой последней фразой, — хмыкнул Дольф. — Но у нас нет выбора. Теперь мы не сможем прожить без него. Давай одеваться, а то песок с каждой минутой становится все глубже.
В течение полуденного затишья им удалось достать из-под песка несколько бушелей лишайника, прежде чем буря загнала их в дом. Проделав дополнительные опыты, Дольф убедился, что одного глотка сока хватает, чтобы поддерживать его весь двадцати пятичасовой день, а большая доза почти не продлевает действие, так что является зряшной тратой и расточительством. Однако, они не упускали периоды затишья, чтобы увеличить свои запасы лишайника, потому что, как верно напомнила ему Наннет, когда начнется зима, лишайников не будет много месяцев.