Добронега

Романовский Владимир Дмитриевич

– Да, – раздалось снизу.

– До ног достаешь?

– Нет.

– Жаль.

Хелье подумал, что правая рука сейчас просто отвалится к свиньям.

– Лови, – сказал он.

И разжал кулак.

Дир поймал Предславу за бедра, спружинил, и поставил ее на землю. И поднял голову, чего делать не следовало. Предслава тут же дала ему ногой в пах и побежала, мыча. Дир чуть не зарычал от невыносимой боли, согнулся, и бросился за ней, ковыляя. Облако снова наползло на луну, но он успел догнать княжну и подставить ногу.

Она упала, едва успев чуть повернуться, и ударилась плечом и щекой, а не грудью и носом. Дир слегка подвыл, а затем поднял ее на руки и понес обратно.

Хелье, наблюдавший за действием с карниза, кинул на землю сверд, переместился, спустил ноги, повис на руках, и упал вниз. Терпимо.

– Куда ее теперь? – спросил подошедший Дир.

Хелье молча показал рукой на лес. Оба одновременно посмотрели на небо. Луна еще раз выглянула и снова скрылась. Почти бегом направились они к лесу. С реки пошла полоса тумана.

Дир бежал ровно, неся Предславу, на которую размеры и сила несущего произвели, очевидно, должное впечатление. Тощий Хелье не внушал ей ранее страха – ему можно было сопротивляться. В случае Дира, легко бегущего и несущего ее, Предславу, вроде бы между прочим, сама мысль о сопротивлении казалась ей абсурдной.

Дир добежал до кромки леса и без труда нашел место, где Владимир ждал исхода предприятия не привязывая лошадей (на случай необходимости быстрого отступления). Дир встал прямо перед Владимиром, с Предславой на руках. Луна, всю историю человечества склонная к драматизму и умеющая выбирать эффектный момент, тускло освещала кромку леса.

Владимир и Предслава посмотрели друг на друга. Владимир ничего не сказал, а Предслава возможно и сказала бы, но мешал кляп.

– Поставь ее на ноги, – попросил Владимир. – Погони нет?

– Вроде бы нет, – сказал Дир.

– А где Хелье?

– Поотстал. Сейчас догонит.

Владимир вскочил на коня.

– Давай ее сюда.

Дир схватил Предславу за бедра и легко поднял вверх. Владимир подхватил было дочь под мышки, чтобы усадить впереди себя, но Предслава замычала и отказалась закидывать ногу.

– Держи ее, не отпускай, – велел Владимир, оценивший силу Дира. Освободив одну руку, он треснул Предславу по щеке сзади. – Ногу перекидывай, хвита, – сказал он.

Никто и никогда, ни при каких обстоятельствах, не называл так Предславу ранее. Шок сделал ее покорной. Мгновение спустя она сидела в седле.

Дир вскочил на коня.

– Где же дружок твой? – нетерпеливо спросил Владимир.

– Надо бы посмотреть, – предположил Дир. – Не случилось ли чего.

В этот момент Хелье появился возле, а луна частично спряталась, и ни Дир, ни Владимир не увидели перемены в облике сигтунца. В седло сигтунец забрался с трудом, но Дир приписал это недостатку опыта Хелье в области верховой езды.

– Все в порядке? – спросил Дир.

– Да, – ответил Хелье не сразу.

На этот раз Владимир поскакал

первым. Дир и Хелье скакали позади, стремя в стремя.

– Чего это ты задержался? – спросил Дир.

Хелье промолчал.

Лошади, оставленные ими ранее на подставе, успели отдохнуть.

У переправы, в сторожке, Хелье свердом разрезал веревки, коими связан был сторож.

Сели в лодку. При малейшем нежелании следовать намерениям выкравших ее, Владимир раздраженно хватал Предславу за волосы. Дир взялся за весла, а Хелье сел у самой кормы.

Лодочный сторож получил обещанную гривну и не задал ни одного вопроса, и даже делал вид, будто не замечает ничего особенного. Предслава, видя, что и здесь, на киевском берегу, никто не собирается развязывать ей руки и вынимать кляп, впала в апатию.

У торга, на том же месте, где и ранее, печенеги, возможно те же самые, грабили очередную жертву. И снова никто не подумал вмешаться. Было не до того.

Подъем к детинцу занял около часа. Стража, услышав голос Владимира, поспешила распахнуть ворота. Не получив указаний от князя, Хелье и Дир решили, что им вменяется следовать за ним. В палатах Владимир, держа Предславу за предплечье, остановился у лестницы, ведущей в верхние уровни.

– Подождите меня здесь, ребята, – сказал он и поволок Предславу наверх.

Слуга осведомился, не желают ли добрые молодцы утолить жажду.

– Желаем, – подтвердил Дир.

Четыре светильника горели в помещении, и Дир, присмотревшись, увидел наконец, что друг его очень бледен.

– Хелье.

Словно опомнившись, Хелье нехотя потянул пряжку, снял сленгкаппу, и, повернувшись боком к светильнику, осмотрел этот самый бок. Рубашка была в крови.

– Где это тебя? – спросил Дир озабоченно.

– Царапина, – сказал Хелье более или менее равнодушно.

Он стащил рубаху через голову. Дир присел на корточки рядом.

– Да, вроде ничего особенного, – согласился он. – Кровищи много, но это даже хорошо.

Вошел слуга с кружками и кувшином. Дир повернулся к нему.

– Принеси воды и чего-нибудь… целебное что-нибудь…

Вскоре Хелье сидел на лавице, сжимая зубы, а Дир промывал ему рану. Не очень глубокая, дюйма четыре в длину. Очень умело перевязав Хелье, Дир сел рядом на лавицу.

– Кажется, – сказал Хелье сквозь зубы, – я убил человека. Не знаю точно.

– Когда? – спросил Дир.

– Когда мы к лесу бежали. Наверное, какой-то дозорный. Видно было плохо. Он наскочил сзади, из тумана. Может, ему тоже было плохо видно. Зацепил меня свердом.

– Так. И?

– Очень плохо видно было. Он лупил на удачу. Я, отчасти, тоже. В общем, я попал ему в живот. Он упал. А я пошел дальше. Даже не проверил, жив он или нет.

– Ну и что?

– Что – ну и что? – Хелье дико посмотрел на Дира. – Убил человека, понимаешь?

– А он бы тебя убил, если бы ты его не убил.