Добровольцы, шаг вперед!
Шрифт:
Беспокойные, тревожные дни и ночи...
В одну из таких октябрьских ночей полк совершил очень удачный налет на крупный вражеский аэродром близ Березовки, что севернее города Александрии. Как позднее стало известно, в ту ночь мы уничтожили пятнадцать самолетов противника.
В налете на аэродром Березовка отличилась третья эскадрилья. Первыми на цель вышли командир эскадрильи Алексей Дорошенко со штурманом Павлом Закревским. Хотя аэродром был сильно защищен, летчики сумели прорваться через огненную завесу и точно сбросили бомбы. На стоянках самолетов возник пожар. Он стал
В самолет Петра Жарликова и Василия Муратова угодил зенитный снаряд, взрывом повредило руль поворота и тросы управления. К тому же штурман Муратов был ранен. Но экипаж действовал самоотверженно. Едва перетянув линию фронта, летчик повел самолет на вынужденную посадку. Когда приземлились, Жар-ликов вытащил раненого друга из кабины и перевязал ему раны. А потом подлатал и боевую машину. Тросы управления "подстраховал" брючным ремнем. Помогли летчику и оказавшиеся поблизости наши минометчики.
Дождавшись рассвета, Жарликов поднял самолет в воздух и полетел на свою базу.
Самоотверженно действовал над целью также экипаж Николая Шмелева и Николая Ланцова. С первого захода штурман не сбросил бомбы, попросил летчика зайти еще раз.
– Ты что же мух-то ловишь, - упрекнул было его Шмелев.
– Разве не видишь, как стреляют...
– А кто говорил, чтобы каждую бомбу в цель ложить?
– заметил Ланцов.
– Не пулять же нам в белый свет... Заходи еще раз!
– уже скомандовал штурман.
– Есть заходить еще раз!
На втором заходе и схватили их в перекрестье шесть прожекторов. Целое море света. Однако перед этим комсомолец Ланцов уже отбомбился - бомбы угодили точно в капонир, вызвав очаг пожара.
Но и нашим смельчакам досталось. Тремя прямыми попаданиями продырявило фанеру, разорвало перкаль. Ранило Ланцова...
Утром, сразу после памятной ночи, о подвиге экипажей Жарликова и Шмелева знал уже весь полк. В специально выпущенном бюллетене все увидели фотографии отличившихся в ночном бою летчиков, смогли узнать подробности ночной операции.
...А нас уже ждала другая цель, другая очень важная боевая задача вывести из строя крупный железнодорожный узел - станцию Знаменка.
Знаменка, Знаменка... Знаменка-1, Знаменка-2. Очень уж вы памятны для летчиков нашего полка да и всей 312-й ночной авиадивизии. Недаром после освобождения этого крупного железнодорожного узла дивизии присвоили наименование "Знаменская".
Сам город Знаменка - небольшой. Во всяком случае, гораздо меньше, чем Кировоград, областной це"тр. Но стратегическое значение этого города трудно было переоценить. Крупный железнодорожный узел, Знаменка питала весь фронт боеприпасами, техникой, войсковыми резервами. Отсюда четырьмя лучами расходились "железки" - на север, в Черкассы, на юг, к Кривому Рогу, на восток, к Днепропетровску, и на северо-восток, к Кременчугу. Застопорится движение на станции Знаменка - худо придется немцам на всех четырех направлениях.
Значение Знаменки для обороны "Восточного вала" было огромно. И потому гитлеровцы сосредоточили здесь мощный зенитный заслон - множество прожекторов, зенитных пулеметов и скорострельных автоматических пушек. Знаменку как цель мы порой узнавали не по обилию железнодорожных путей, а по сильному зенитному огню, по свету прожекторов.
Тут в самый раз сделать маленькое "лирическое" отступление. В то время в полк пришло распоряжение направить одного офицера на учебу в Военно-воздушную академию имени Н. Е. Жуковского. Прекрасно! Значит, дела у нас пошли хорошо, коль с фронта людей на учебу направляют. Кому же отдать предпочтение? Командование полка почему-то остановило свой выбор на моей персоне. Мне говорили: "Ты - молодой летчик, но с техническим образованием. А академия военно-инженерная. Более подходящей кандидатуры в полку нет".
Предложение, если судить с нынешних позиций, перспективное, многообещающее.
Но тогда было над чем поразмыслить. Сделаны первые полсотни боевых вылетов. Случалось, и туго приходилось. Уйти от трудностей - что обо мне тогда подумают мои боевые товарищи?
Однажды подошел ко мне штурман Петр Погорецкий, или Граф, как мы его прозвали еще в ЗАПе.
– Ну как, летчик, не надоело еще летать?
– с долей иронии спросил он. Теперь знаешь, какой горький хлеб мы едим. Это тебе не в приборах ковыряться.
Что можно было ответить на это? Признать, что наш самолет самый беззащитный из всех, что поднимаются в небо, что при обстреле над целью каждая пуля может стать твоей? Так я знал, на что шел. И, пожалуй, не меньше Графа.
– По себе, что ли, судишь?
– вырвалось у меня.
– Ну мы-то уже к этому привыкли, - высокомерно ответил он.
– Так то вы, а мы-то - простые смертные...
И вот выбирай, молодой летчик, куда держать курс-Можешь сегодня сказать: "Согласен!" И завтра: "До свиданья, друзья боевые. Здравствуй, столица!" Думай, голова, картуз куплю.
Боевая дружба, фронтовое братство взяли верх. Твердо ответил: "Нет, не время сейчас для меня теорию зубрить, учиться в академии. Свой путь я уже избрал".
– Правильно! Одобряю!
– сказал по этому поводу комэск Дозмаров.
На Знаменку мы летали почти каждую ночь. И часто партизаны и регулярные наземные войска подтверждали эффективность наших бомбовых ударов, бомбардировочных действий всей 312-й ночной авиадивизии. Не раз важный железнодорожный узел выходил из строя на сутки, а то и на двое-трое.
Порой нам приходилось очень трудно.
...Ночь с 6 на 7 января 1944 года. Полк получил боевое задание - бомбить железнодорожную станцию Знаменка-2. Напряжение вылетов - максимальное. В ночное небо поднялись все находящиеся в строю экипажи. Погода - мороз и несильный ветер - не предвещала никаких осложнений. Но без них не обошлось. Они нагрянули как снег на голову.
Наша эскадрилья вылетела, как обычно, первой. На подходе к линии фронта, когда самолет еще не набрал необходимой высоты, Миша Киреев проинформировал меня, что потерял землю, ничего не видит.