Добровольцы, шаг вперед!
Шрифт:
– Такой "боевой порыв" может привести к неоправданным жертвам, поломкам самолетов...
– У меня иная позиция. Я за то, чтобы всемерно развивать разумную инициативу, боевую сметку нашей молодежи. И самое главное в этом деле - пример коммунистов. Молодежь надо вести за собой, больше доверять ей.
– Ты хочешь сказать, что я против такого доверия? Или я не веду за собой молодежь?
– Тогда я к тебе не пришел бы.
– Чем же мы закончим разговор?
– Предлагаю сегодня же провести открытое партийное собрание.
– Вопрос?..
– Вообще-то - "Об уничтожении окруженной группировки противника", а если конкретнее - об авангардной роли коммунистов группы на заключительной стадии Корсунь-Шевченковской операции.
– Кто выступит с докладом?
– Если позволишь, я.
Собрать людей парторгу тогда не составило труда: вылетов в этот день не было, все находились в казарме. Но вот как вызвать их на откровенный разговор?..
Федор Данилович отвергал штампы в любых докладах и речах. Вот и сейчас он не стал говорить по давно установленной и чуть ли не утвержденной схеме: сначала о положительном, затем о недостатках, а потом о предстоящих задачах. Он любил брать быка за рога, анализировать обстановку на фактах. И еще одно он усвоил твердо: если хочешь на чем-нибудь сосредоточить внимание, выставляй такие факты в начало доклада.
– Доклада как такового у меня нет, - начал парторг после того, как председательствующий предоставил ему слово.
– Хочу просто по душам поговорить с вами о наших сегодняшних и завтрашних делах.
Участники собрания переглянулись. Что-то Федор Данилович не то говорит. Как же это так: собрание без доклада?
– Вижу, кое-кто такой постановкой вопроса озадачен.
– Изотов оглядел ряды летчиков, штурманов, механиков.
– А я лично считаю, что в данной обстановке именно такой доверительный разговор, разговор по душам нам и нужен.
Парторг сделал маленькую паузу, чтобы по реакции в зале уловить настроение участников собрания. В первом ряду плечом к плечу сидели Павел Ивановский и Григорий Турик. Лица сосредоточены, напряжены. Но вот Ивановский, улыбнувшись, взглянул на Турина, Турик - на Ивановского. Летчик и штурман поняли друг друга без слов. Мол, посмотрим, что из этой затеи получится. А за нами в случае чего дело не станет.
Мотнул озорно головой Петя Жарликов: знай наших! Ведь Изотов - политрук их эскадрильи. О чем-то перекинулись несколькими фразами и Дорошенко с Закревским.
– Вчера, как и позавчера, полку боевая задача не ставилась. Видимо, из-за метеоусловий. Но мы все - и летчики, и механики - дежурили на аэродроме, продолжал свою беседу с залом Изотов: - Я уверен, что если б тогда нам предстояли боевые полеты, вся группа Комсомольского полка поднялась бы в буранное ночное небо. Правильно я говорю?
– Правильно!..
– Что за вопрос...
– И все-таки - или это мне только так кажется?
– безделье кое-кого изводит, и мы занимаемся не тем, чем надо. Игра в домино, конечно, развлекает. И отвлекает. А кто скажет, куда нам сейчас предстоит лететь, каков был бы ожидаемый боевой приказ?
– Снова на Стеблев...
– На Лисянку...
– На Хижницы...
– А хорошо ли мы изучили предполагаемые цели?
– ставил вопрос за вопросом парторг.
– То-то и оно, что не особенно хорошо. Погода между тем не улучшается, и значит, ориентироваться в воздухе будет очень сложно. Надо знать все характерные ориентиры в районе целей назубок. Мне думается, штурману полка коммунисту Иванову следует занять неожиданно образовавшееся свободное время подробным изучением географии Правобережья. Коммунисты - летчики и штурманы обязаны в этом деле быть примером для всех.
Далее Изотов обстоятельно говорил о сложившейся боевой обстановке в районе "котла", о том, что немецкие генералы предпринимают отчаянные попытки любой ценой вырваться из окружения.
– Сложившаяся метеообстановка не позволяет поднять в воздух штурмовики и истребители, - продолжал парторг.
– По окруженным войскам можем воздействовать в данном случае только мы на По-2. Условия крайне сложные. И может случиться так, что с минуты на минуту, даже сейчас, днем, поступит приказ немедленно вылететь на боевое задание.
В такой обстановке задача каждого коммуниста группы, особенно летчиков и штурманов, - личным примером увлечь за собой весь состав. Вопрос стоит так: умереть, но задачу выполнить. Подчеркиваю: умереть, но задачу выполнить!
Изотов внимательно окинул взглядом ряды летчиков и не утерпел, задал вопрос, словно приглашая участников собрания к прениям:
– Что на это скажет коммунист Турик? Что думает об этом Павел Иванович?..
– Я так понимаю свою задачу, - сказал штурман звена Турик.
– Умирать нам еще рановато, да и не с руки. Тут ты, Федор Данилович, немного перехватил. Нам еще хочется своими глазами посмотреть на торжество окончательной Победы над врагом. Ну а если обстановка сложится так, что на чашу весов будет положено жить или умереть в бою, то и смертью своей докажу, что традиции Комсомольского полка свято чтутся. Память об Иване Карпушкине и Михаиле Морозове, Трофиме Мосякине и Владимире Шаховцове в нас жива. Говорю это и от себя, и от имени командира - Павла Ивановича Ивановского: мы поведем за собой молодежь и любое задание Родины выполним с честью.
Слово взял парторг второй эскадрильи штурман экипажа Василий Козлов:
– Думаю, что выскажу общую мысль: не опозорим звания Комсомольского полка.
– Хоть сейчас готовы выполнить самую сложную боевую задачу!
– высказался, привстав с места, Иван Антонов.
На техсостав можете положиться - такая мысль прозвучала в выступлении механика Николая Подзерея.
В заключение выступили командир группы майор Чернобуров и штурман полка майор Иванов.
Собрание приняло постановление. Оно отвечало злобе дня, было по-деловому конкретно и лаконично.
* * *
Получилось так, что пока шло собрание, в штабе полка стало известно: обстановка на фронте изменилась. И летчикам пришлось прямо с собрания отправиться на аэродром. И - в полет. В полет днем, на бомбежку рвущегося из окружения противника. В тот день в воздух поднялись все 14 комсомольских экипажей, дислоцировавшихся на аэродроме в Ротмистровке.
* * *
Наступила ночь с 16 на 17 февраля, последняя ночь обреченных на смерть оккупантов.
Около полуночи сильно похолодало. Сорвался резкий порывистый ветер, порой до 15-20 метров в секунду, повалил, закружаясь во тьме, снег. А потом началась такая метель, какой ни мне, ни моим товарищам не приходилось до этого видеть ни разу. Свистел ветер, крупными хлопьями валил снег, и порой начинало казаться, что с неба на нас идет сплошная белая лавина. Но ночь от этого не стала светлее. Снежная пелена, нависшая над полями, делала мрак еще более непроглядным.