Добровольцы, шаг вперед!
Шрифт:
Точно в назначенный срок войска двух фронтов, преодолевая упорное сопротивление врага, вышли к реке Прут и почти замкнули кольцо окружения огромной группировки противника. Еще через день операция была уже близка к стадии своего завершения: все пути отхода за Прут были перекрыты. Представитель Ставки доложил 23 августа в Москву: "В результате четырех дней операции войска 2-го и 3-го Украинских фронтов сегодня - 23 августа завершили окружение кишиневской группировки".
* * *
Село Кэзэнешти - первая точка нашего иностранного базирования. В глаза бросилась
Нам еще до вступления на румынскую землю выдали на руки карманные книжечки-разговорники; по ним мы уже объяснялись с молдаванами. Сейчас, вступая в Румынию, каждый из нас мог уже несколько фраз сказать румынам на их родном языке. Что-то попросить, о чем-то узнать. Экипажи разместились с комфортом - каждому в распоряжение была отдана целая хата. Ребята знакомились с хозяевами, вникали в дела и заботы местных жителей.
– Вы одни живете?
– спросили хозяина дома Петр Жарликов и Василий Муратов.
Тот ответил, что сейчас в доме живут только двое - он и жена.
– А на фотокарточке кто?
– Это старший сын, - ответил хозяин.
– Он погиб под Одессой. А рядом младший. Тоже с войны не вернулся. Говорили, что погиб под Сталинградом.
– Может, не погиб, - успокоил Жарликов.
– Под Сталинградом много румын в плен сдалось.
Алексею Томилову хозяин квартиры попался какой-то робкий. Дичился, в разговор вступал неохотно, с опаской. Но так продолжалось недолго. Через какой-то день-два советский летчик и румынский крестьянин уже стали друзьями. Узнав у Томилова, что тот родом из Сибири, хозяин спросил:
– А что у вас там растет?
– Как что? Все растет. Лес всякий, больше хвойный - тайга. А также хлеб.
– Хлеб?
– удивился румын.
– Так в Сибири же страшные морозы?
– Зимой - да, морозы сильные бывают, аж земля трещит. А лето у нас жаркое.
Как выяснилось, хозяин неспроста завел этот разговор. Слыхал он, что Сибирь - это ссылка. И немцы пугали румынских крестьян: "Вот придут русские, всех в колхоз загонят. А кто в колхоз не пойдет, в Сибирь сошлют".
Томилов в популярной форме объяснил, что Сибирь - это его родина и что лучше ее он ничего на свете не знает. Рассказал и о колхозах, да так доходчиво, что румынский крестьянин убежденно заявил: "Если так, то другое дело. Колхоз - это добрый помощник бедняку. Если так, то я за колхоз".
– И никто вас в колхоз загонять не собирается. Вы сами будете решать, как вам жить.
Крестьянин повеселел.
В результате победоносного завершения Ясско-Кишиневской операции Румыния вышла из гитлеровского союза и пошла вместе с нами против фашистской Германии.
Рядом с Дебреценом
Вот и мы, авиация, на земле последнего сателлита фашистской Германии приземлились на полевом аэродроме в Венгрии. Позади - горы. Впереди - широкая равнина.
Истребители, штурмовики и большегрузные бомбардировщики еще базировались где-то в долине Мурешула, в Румынии, а наши самолеты, словно грачи-разведчики ранней весной, сели поблизости от линии фронта.
До этого мы много и плодотворно поработали, чтоб не дать противнику осуществить одну из последних его наступательных операций под кодовым названием "Цыганский барон". Вместе с наземными войсками, активно помогая им, 930-й Комсомольский авиаполк принял непосредственное участие в боях за Северную Трансильванию и ее столицу Клуж. Приказом Верховного Главнокомандующего полку было присвоено почетное наименование "Трансильванский".
* * *
Кереш-Ладань - первый в Венгрии "занятый" Комсомольским авиаполком населенный пункт. "Населенный" - звучит, пожалуй, не совсем точно, вернее будет сказать - безлюдный. В какой дом ни загляни - ни души, все кругом будто вымерло.
Пропагандисты геббельсовского ведомства поработали и здесь. Мадьяры, стар и млад, покинули родные жилища в страхе, что придут большевики - коммунисты и комсомольцы, "эти чудовища в образе человека", которые... Словом, так же, как и в свое время в Румынии, фашистские агитаторы и венграм внушали о нас всяческую чушь. Вплоть до того, что мы будем толпами угонять местных жителей в большевистское рабство, а непокорившихся вешать и расстреливать.
Жители Кереш-Ладани снялись с насиженных мест так поспешно, что в некоторых домах остались не вынутыми из печек приготовленные к обеду супы и вторые блюда. И везде, в каждом доме, по полкам было расставлено множество самых разнообразных солений, варений, маринадов.
Во дворе дома, выделенного адъютантом эскадрильи для экипажей Жарликова и Анисимова, друзья обнаружили в горячей еще печке аппетитно пахнущие румяные караваи хлеба.
– Слышишь, Петя, как они потрескивают?
– с видом знатока сказал Муратов, штурман Жарликова.
– Как бывало дома, у мамы, - вставил Анисимов.
– Эх, ребята. Перекусить бы...
Батальон аэродромного обслуживания, наш кормилец, безнадежно отстал. Очевидно, на такой рывок никто не рассчитывал: нам даже не выдали питание сухим пайком. Бензозаправщики и автомашины с боепитанием тоже находились где-то в пути. Вылетов на боевое задание ожидать не приходилось. И поужинать в такой обстановке было бы в самый раз.
– Ну и пусть БАО где-то плутает, - поделился вслух своими мыслями Саша Костров.
– Перейдем на подножный корм, - и весело добавил, показывая на уставленные яствами полки: - Вон сколько всяких закусок для нас приготовили мадьяры!
– А что, мысль ценная!
– С таким аппетитом сейчас порубаем!..
Но в это время раздался отрезвляющий голос вошедшего во двор адъютанта:
– Отставить! Что за разговорчики? А вдруг вся эта пища специально для нас оставлена?
– Хочешь сказать - отравлена?
– Хвалю за догадливость.
...Только к утру следующего дня в Кереш-Ладань въехал длинный обоз нашего БАО. Завтракали мы уже в своей столовой. Днем все встало на свои места. А когда стемнело, полк всем составом уже летал на бомбежку вражеских опорных пунктов.