Доброй ночи, любовь моя
Шрифт:
Родители Марка были дипломатами. Они много лет провели в Вашингтоне и в Стокгольм вернулись совсем недавно. Куда их направят потом, пока было неясно.
Марк появился уже на следующий день, с букетом желтых тюльпанов.
– Для больной, – сказал он и осторожно вошел в комнату.
Стройный, невысокий, руки у него были холодные и влажные. Глаза карие, как два ореха.
– Чему же ты хочешь научиться, троюродная сестричка? – спросил он голосом взрослого мужчины.
–
– Ну да, мы с тобой дети кузенов. Твой папа и мой – кузены. А мы, выходит, троюродные.
Слово показалось ей безобразным. Он не обратил на это внимания.
– Спрашиваю еще раз. Чему ты хочешь научиться?
Ее вдруг одолел приступ дерзости.
– Ничему. Я и так все знаю.
– Неужели?
– Нет... я просто пошутила.
Марк извлек из кармана пиджака книгу. Полистал ее, раскрыл. Буквы были мелкие, частые, все сливалось.
– Прочти этот кусок по-английски. А потом я тебя проверю на знание слов.
Жюстина покраснела, молчала, не в силах выдавить ни слова, ни по-шведски, ни по-английски.
Он насмешливо улыбнулся:
– Значит, это правда про школы в Швеции. Дерьмо, а не школы.
– У меня нога болит, – прошептала она.
– Да брось притворяться.
– Правда!
– И где именно болит?
Она указала на гипс. Тогда он приподнял край юбки и обхватил ладонями ее ногу, чуть выше колена.
Когда он ушел, она повторила его движение, положила руки над коленом. Медленно передвинула ладони выше, туда, к горячей, саднящей припухлости между ног. Боль, пульсируя, взорвалась в голове.
Глава 16
Уже в субботу Берит снова отправилась в Хэссельбю. Она купила бутылку испанского вина Grand Feudo и горшок с ростками крокусов, она не позвонила перед тем, как выехать, просто собралась и поехала.
День выдался туманный. Берит плюнула на автобус и решила пройтись пешком от конечной станции метро, по тропинке вдоль берега. Она чувствовала, как в ней нарастает ужас, но повернуть назад не могла.
Ночью ей привиделся кошмар. Тор потряс ее за плечо, разбудил.
– Это обычный кошмар? – спросил он. – Или все дело в твоем шефе?
Ей приснилось, что в издательстве устроили вечеринку, на которую собрались все и вся, и самое странное, была там и Жюстина. Во сне Берит была одета в невероятно элегантное платье, с глубоким декольте, с открытой спиной. Сроду она так не одевалась. Она бродила среди гостей, пытаясь хоть с кем-то поговорить, но ее будто никто не замечал.
Может, это действие «субрила», она продолжала принимать таблетки перед сном, теперь ей было трудно засыпать без них. А может, это воспоминания из детства всколыхнулись в ней.
Тор предложил съездить на остров Вате, заночевать там, он полагал, что морской воздух пойдет Берит на пользу.
– Я мог бы блинов нажарить. У нас вроде оставалось немного икры в морозильнике?
– Не хочется, – сказала Берит. – Я не могу сейчас, да и не хочу.
На льду стоял тонкий слой воды. Несколько уток опустились на лед и заскользили, не в силах остановиться. У пирса, где вода никогда не замерзала из-за стока отопительной станции, пришвартовался старый баркас. На набережной толпились какие-то мужики в темных куртках. Она с трудом разглядела название судна, «Сэр Вильям Арчибальд» из Стокгольма.
Издалека долетал какой-то неясный звук. Треск вертолета. Туман был слишком густой, она не могла разглядеть самого вертолета, но звук все приближался.
Жужжание вертолета напомнило ей постановку «Мисс Сайгон», которую она видела с подругами в Лондоне. У них были отличные места, только их здорово напугал неожиданно громкий звук вертолета в начальной сцене. Она помнила и финальную сцену, занавес, слепящий, бьющий прямо в лицо свет, многие плакали, пусть это и сентиментально, но так бесконечно грустно.
Потом они пошли в паб, и там Берит разговорилась с красивым молодым безработным, который упрямо называл ее мамочкой. Тогда, в пабе, ее это развеселило, она подыгрывала, удивляясь своему словарному запасу. На следующее утро ей захотелось поскорее вернуться домой.
Внезапно в тумане возникли два световых пятна, вертолетные прожекторы, треск перерос в грохот. Она почувствовала, как подступает паника – а вдруг он ее не увидит, вдруг приземлится именно здесь? Она отскочила, уткнулась прямо в снежный вал.
Огромная машина скользнула так близко, что ее окатило брызгами. Вертолет принадлежал морскому флоту. Он курсировал взад-вперед вдоль береговой линии, она видела, как пилот, перегнувшись, что-то высматривает внизу. Кто-то провалился под лед? Кто-то именно в этот момент, именно сейчас борется за жизнь в ледяной воде?
А может, Жюстины и дома нет. Эта мысль явилась, когда она поднялась на крыльцо и позвонила. Никто не открыл. Она немного подождала и снова позвонила. Из-за двери донеслось слабое шлепанье, она отступила на одну ступеньку вниз.
Жюстина была дома, одежда как жеваная, будто Жюстина в ней спала. На одной ноге – толстый шерстяной носок.
– Берит? – удивилась она.
– Да, это я... Могу я на минуту зайти? Или ты занята?
Жюстина отступила в сторону:
– Нет, проходи.
– Я тут цветы привезла и... вино. Я же весь твой глинтвейн в субботу выпила... Я подумала... зайду вот так... незваной гостьей.
– Ерунда! Раздевайся.
Жюстина направилась к кухне, и Берит заметила, что она хромает.