Добрые друзья
Шрифт:
— С ужином?! — ахнул Иниго. — После такого чаепития?! Нет-нет, они не смогут ужинать! Если, конечно, не просидят в гостиной всю ночь.
— Очень даже смогут. Они страшные обжоры, поверьте моему слову. И дядя приведет нескольких гостей. Потому я и не хочу домой — они будут говорить, говорить, говорить… Лично я их разговорами уже сыта по горло, а вы?
Иниго признался, что тоже сыт. Они прошли еще милю вверх по дороге, постояли на мосту, болтая обо всякой чепухе, и вернулись к дому. Фреда, однако, не зашла, а подкралась к освещенному окну и заглянула внутрь.
— Они уже там, — объявила она. — Едят сандвичи. Ну, что
— Потрясающе! — тихонько воскликнул Иниго. — Нет, ну нельзя же так объедаться! Они сожрут весь мир! Я прямо вижу, как зубы Тимпани смыкаются на бедном сандвиче. Кошмар, кошмар! Идемте отсюда.
Заглянув напоследок в гостиную, Фреда пошла за ним.
— Пришел мистер Вендерби. Мне он не нравится, а вам? Жуткий тип, самый жуткий из всех, по-моему. Знаете, он постоянно зовет меня «младшей сестричкой»…
— Какой нахал!
— И еще у меня все время такое ощущение, будто он хочет меня поцеловать. Он не станет, конечно…
— Пожалуй, нет.
— …но мне все равно кажется, что он бы меня поцеловал, если б я не стала сопротивляться.
— Мерзкое животное! — вскричал Иниго. Его охватила ярость. Он положил руку Фреде на талию и, дрожа от праведного гнева, взглянул на беззащитную, покинутую всеми красавицу.
— Вы так думаете? — прошептала она, не шевелясь, только чуть приподняв личико.
— Да еще бледный, как поганка, — твердо произнес Иниго. Ее головка все поднималась, пока на лицо не упал свет. Темный изгиб хорошеньких губ так и манил… устоять было невозможно. Иниго наклонился, однако как раз в эту секунду кто-то открыл входную дверь, и Фреда упорхнула за угол. Иниго бросился за ней, но нагнал лишь тогда, когда они обогнули дом и вновь очутились перед дверью.
В коридоре им встретился мистер Тимпани.
— Шикарное собрание, не находите? — обратился он к ним.
— О да, лучше не придумать, просто чудо! — отдуваясь, выдавили они.
— Надеюсь, вы не пожалели, что заехали к нам, мистер Джоллифант? — продолжал мистер Тимпани. — Только не говорите, что вам было скучно.
— Не скажу! — пообещал Иниго, тряся ему руку.
На следующий вечер, в среду, Иниго прогуливался по улицам Ноттингема. Он поехал туда не за мистером Мортоном Митчемом, хотя несколько раз не без волнения напоминал себе, что именно туда направился этот удивительный человек и лодырь, решивший навестить старых друзей. В любой момент, говорил себе Иниго, мимо него может проходить старый друг мистера Митчема. Однако отправился он туда по другой причине: за завтраком Фреда сказала, что едет в Ноттингем к зубному. Иниго, сколь туманными ни были его планы, сразу ответил, что едет туда же. Это поразительное совпадение привело их в один автобус, посадило за один обеденный столик в кафе и в конечном итоге обрекло, по просьбе Фреды, на совместное проведение досуга в Ноттингеме: некоторую часть этого досуга они провели даже чересчур близко друг к другу, в огромной романтичной пещере под названием кинотеатр.
Иниго не питал большой страсти к кинематографу, особенно средь бела дня, когда топорная сентиментальность и глицериновые слезы казались ему откровенным кощунством. В кинотеатре был орган, состоявший целиком из одного гигантского неумолкающего регистра vox humana, и слушать его было все равно что насильно запихивать в себя патоку. Но Фреде, сбежавшей из беспросветной глуши Оксуэлла
Минут пятнадцать прошатавшись по улицам Ноттингема, Иниго заглянул в ближайшую таверну пропустить пинту горького. К счастью, там было почти пусто — ему хотелось посидеть в тишине и подумать. Что теперь делать? Проскитаться еще несколько дней и вернуться к дяде в Далуич, где снова обивать пороги бирж труда? И вообще — хочет ли он снова преподавать? Нет, не хочет. Но что тогда? Иниго не знал ответа. Он мог позволить себе небольшой отпуск, однако рано или поздно придется что-то решать с работой. Конечно, у него теперь есть возможность попробовать себя в чем-нибудь новом, да только вот в чем? В журналистике? Его душе это претило. Иниго как раз размышлял о своих душевных склонностях, когда в зал вошел хозяин таверны и кивнул ему.
— Погодка-то портится, — изрек он. — Но нам грех жаловаться, месяц был чудный.
Иниго никогда не знал, как надо отвечать на подобные высказывания о погоде. Ему казалось, что люди, которые их произносят, принадлежат к некоему тайному братству метеорологов или даже хозяев погоды, и он в этом братстве — чужак, посторонний. Вот и сейчас Иниго с трудом буркнул что-то в ответ, потом задумался и проговорил:
— Знаете, я тут сижу и думаю, чем мне заняться. Вот вы бы что сделали на моем месте, будь вы молодым человеком с весьма и весьма скромным достатком?
— За это дело я бы не взялся, — без промедлений ответил хозяин таверны.
— Правда?
— Ни за что! Даром не надо. Никакой прибыли, все летит к чертям. То одно, то другое, хлопот не оберешься — а пиво толком не продается, постоянного дохода нет, ну, вы понимаете. Нет уж, я бы что-нибудь другое придумал. — Он стал расхаживать перед камином, позвякивая монетами в кармане брюк.
— А мне что посоветуете? — спросил Иниго.
— Будь я помоложе, принимал бы ставки на лошадей, — понизив голос, ответил хозяин таверны. — Этим ребятам деньги сами в руки плывут, успевай только карман подставлять. Они сюда частенько захаживают, ай-ай-ай… — Он принялся цокать языком и качать головой — словами это было не описать.
— Стать букмекером? Боюсь, это не по мне. Я в скачках ни бельмеса не смыслю, да и кричать не умею.
— Да не надо там кричать, и знать ничего не надо! Половина букмекеров не знают, где живут. А деньгу зашибают будь здоров. Купаются в золоте, купаются! Где они его берут, скажите-ка, где? — Чтобы задать этот важный вопрос, он подошел вплотную к Иниго — тот ответил, что понятия не имеет. — Так я вам скажу. Они обдирают простачков, как мы с вами. Простачков! Верно я говорю, Чарли? — В комнату только что вошел человек.