Добрый
Шрифт:
— Всё, сдаюсь, — наконец решился я, не сумев больше ничего родить. — Сама сознавайся.
— Человек-невидимка было ближе всего.
— Что значит было?! — почти взревел я от такой наглости вонзив уничтожающий взгляд в угол. — Это же один из первых вариантов! Человек-невидимка, либо человек-невидимка, либо совсем не человек-невидимка. Тут «ближе», «около», «типа» не канают.
— А можно перевести последнюю фразу? — застенчиво поинтересовался голос. — А то я не всё поняла?
Вопрос прозвучал совсем не из того угла, из которого вещали раньше. А из противоположного, находящегося у меня за спиной. Я резко повернулся на голос и мгновенно застыл от удивления.
Да,
Обладательнице голоса явно наскучило играть со мной в невидимые прятки, и она решила проявиться в этом мире. Да как проявиться! Во всей красе. Передо мной стояла обворожительная девушка с точёной фигуркой. Откуда знаю про фигурку? Да просто я в одно мгновение разглядел её от макушки до пяток, точнее, до больших пальцев на ногах. Пятки, как вы понимаете, были от меня скрыты. Хотя, если честно, не только пятки, а, прямо скажем, добрая половина девушки, но то, что открывалось, давало стопроцентное представление именно о точёности и ладности её фигуры. Стройные длинные ноги восхитительно перетекали в плавные окружности бёдер. Талия — осиная. Да-да, именно осиная. И это не просто набившая оскомину метафора. Собственно, весь реализм этого выражения я понял именно сейчас, глядя на эту тонкую талию. Но это ещё что. В этом идеале женской красоты, который так щедро создала капризница-природа, были два поистине гениальных шедевра. Именно на них сейчас уставились мои очи. Две небольших, идеальных полукруглости чистоты, красоты, совершенства, упругости и огромной кучи всевозможных лестностей останавливали на себе взгляд, словно самый лучший магнит в мире.
Уже, наверное, будет лишним упомянуть, что девушка была обнажённой. Она стояла ровно, с грацией богини совершенства, и абсолютно не делала попыток прикрыть ладошками хоть что-то. Этот жест горемычных скромниц и заигрывающих кокеток был явно слишком пошлым для неё.
— Пожалуй, только грудью я не ограничиваюсь, — прелестница попыталась хоть как-то отвлечь меня. — Э-э-э-й! — пощёлкала она пальцами перед моим носом. Естественно, реакция на посторонние фразы и жесты была просто эталоном абсолютного нуля. — Тяжёлый случай, будем лечить.
Душевная пощёчина смела меня с места словно былинку, отправила в непродолжительный полёт и от всего сердца впечатала в стену хижины. Стена с жалобным скрипом одновременно обматерила меня, нарушителя её спокойствия, пожаловалась на жизнь и честно предупредила, что следующего раза она просто не выдержит. Собственно, её целостность и спокойствие ни коем образом сейчас не зависели от меня, плавно стекающего по этой горемычной стене.
— А ну тихо! — рявкнул нарисовавшийся в открывшемся стенном проёме гургут.
— А-а-а!!! — одарила его в ответ истошным визгом обнажённая богиня. — Пошёл вон, извращенец!
— Хм, — ухмыльнулся в ответ гургут, нисколько не обращая внимания на визг. — Воинов такие уродливые самки не интересуют.
Рванули мы с богиней одновременно. Куда только делась моя немощность, вызванная расплющенностью об стену хижины? Гургут, явно не ожидавший такой прыти, на секунду замешкался, за что и был от души наказан двумя мощнейшими ударами, сместившими его за дверь хижины. Богиня в элегантном прыжке феёрично-грандиозно и беспощадно-жестоко закатала ему пяткой в лоб по всем канонам великого Брюса Ли. Мой удар пришёлся хаму, судя по всему, в колено. Нет, метил я, конечно, выше, намереваясь попасть туда, где у гургута мужского пола должно быть их гургутское достоинство. Ведь на людей они всё-таки похожи. Единственное НО, которое я не предусмотрел, это то НО, что гургут был почти в два раза выше меня, соответственно, мой не тренированный организм в принципе не смог бы закинуть ногу на такую высоту, а уж про то, чтобы изобразить полноценный удар, и речи быть не могло. Поэтому в последнюю секунду я изменил траекторию удара и душевно впечатал гургуту под коленку.
— Твою же мать! — с воплем покатился я по подстилке хижины, держась за ногу. Ощущения были такие, будто моя конечность попыталась завалить минимум Эверест с одного удара.
— Что с тобой? — рванувшая было за гургутом богиня быстро сменила траекторию движения и в тысячные доли секунды оказалась рядом со мной.
— Нога… — проскрежетал я в ответ.
— Убери руки, дай посмотрю.
— Нет, — снова простонал я, не жилая выпускать пострадавшую ногу из собственных объятий.
— Ни «нет», а «да», — заверила богиня, безапелляционно, но аккуратно освобождая мою пострадавшую конечность из моих же цепких пальцев. — Не будь как маленький. Не мешай и не дёргайся, больнее же будет.
— Ё-ё-ёп! — просипел я в очередной раз, когда ловкие пальцы богини нажали на какую-то точку, отозвавшуюся взрывом адской боли.
— Полностью согласна, — подтвердила она. — Будь у меня такой перелом, я бы ещё не так костерила. Можешь не стесняться. Последними выражениями да во всю глотку. Мои ушки не повянут, а гургуты потерпят.
— Да я, собственно... — как-то резко засмущался я, тем более что в ловких и нежных руках богини боль стала заметно отступать, а вот интересы к её прелестям, колыхавшимся теперь практически у моего носа, наоборот — снова обретать магическую силу притяжения. — Они что, у вас гранитные? — пробормотал я, чтобы хоть как-то снизить влечение.
— Так, — заметив направление моего пристального взгляда, резко сменила тон богиня. — Ты какого хрена на гургута попёр?
— А, что он... тебе... типа… это... — бессвязно промямлил я, всё больше увлекаясь полушариями богини и теряя ощущения реальности.
— Какой идиот гургута по броне бьёт?
— Так... туда... это... вот... — окончательно потерялся я.
— Самец, — незлобно бросила богиня и, аккуратно положив мою ногу на подстилку, поплыла в сторону того места, куда улетел гургут. Стена там имела первоначальный вид. Наверное, просто закрыли дверь или её подобие.
Впрочем, всего этого я уже не осознавал. Открывшийся вид богини сзади был так же восхитителен и прекрасен, как и спереди. Особенно выдающейся получилась та часть, где осиная талия плавно переходила в… вы сами понимаете во что. Тут окружающий мир для меня перестал существовать и в принципе, и в частности. Я, наверное, пускал слюни от восторга, повизгивая, как довольный щенок. Таращил глазки, как совёнок, стараясь не пропустить ни одной детали, ни одного движения. Совершал ещё кучу впечатляющих и глупых действий. Короче, я тупо и резко свихнулся на сексуально-любвеобильной почве. Крыша моя не просто съехала, она мгновенно рухнула, без всякой надежды на перспективу восстановления в будущем.
Но на всё это мне было глубоко фиолетово, и параллельно. Вот, собственно, и все ощущения, которые я помнил последними. Точнее, предпоследними. Последними были безмерное восхищение, любование и эйфорическое наслаждение от удаляющего в обворожительном покачивании совершенства природы.
Богиня между тем не теряла времени даром. Она достучалась до нашего охранника. Повизжала, когда тот засунул свою морду в нашу хижину. Обойдясь на этот раз без рукоприкладства, приказала слушать снаружи. Озвучила то, что ей требуется. И, получив желаемое, начала создавать на моей ноге некое подобие местного гипса.