Добытчик
Шрифт:
За четверть часа поделили все грузы и собрались подняться в гору, чтобы в штабе попить чая. Однако появился Кара. Он покинул свой сухогруз и, размахивая единственной рукой, направился к нам. Старый наемник торопился - это было заметно, и Семенов, слегка прищурившись, усмехнулся:
– Кажется, что-то случилось.
– Наверное, - согласился я с ним.
Кара подошел и хлопнул ладонью по кожаному чехлу с УКВ-радиостанцией, которая висела у него на груди:
– Вы чего не отзываетесь? Я вас зову-зову, а в эфире тишина.
– А в чем дело?
– поинтересовался я и включил радейку.
– Алжир на связь вышел. Сам Фархад Абуталеб в эфире.
– Султан? Ты не ошибся?
– Нет.
– И что заставило правителя лично выйти на
– Беда. Он говорит, что его владения подверглись нашествию жителей пустыни. Нефтяные промыслы захвачены, а завод по переработке частично уничтожен. Потеряны Бискра и Константина, Джельфа и Бужи. Под его контролем осталась столица и прилегающие владения. Армия султана разбита, и он просит нас о помощи.
Кара замолчал, а мы с Семеновым переглянулись и задумались.
Султан Фархад Абуталеб, предводитель туарегов и кабилов, которые тридцать лет назад покорили приморских арабов и решили создать собственную империю, наш торговый партнер. В обмен на пленных и необходимые товары он поставлял нам горюче-смазочные материалы и кое-какое древнее оборудование. Однако султан нам не друг, не брат и даже не соплеменник. Он хитрец, руководствовался исключительно собственными интересами. Развивал сельское хозяйство и восстанавливал старые предприятия, иногда за нашей спиной общался с послами Средиземноморского Альянса, постоянно увеличивал армию, собирал технарей и пытался возродить военно-морской флот. В частности, где-то у него имелся фрегат типа "Мурад Раис" (по русской классификации проект 1159) и корвет типа "Джебель Шенуа". О выходе в море алжирцы пока не думали, но мы были уверены, что рано или поздно это произойдет. И вот нежданная новость - Алжир атакован и еще один остров цивилизованного мира может пасть. Как к этому относиться? С одной стороны до появления северного торгового маршрута султан был нашим основным поставщиком топлива. А с другой стороны конкурент. Был бы Еременко на базе, можно было спросить у него совета. Однако он уже в двадцати милях от Гибралтара, а радиосвязь не тот формат общения, чтобы устраивать совещания. Пусть движется к родине, уведомить его о ситуации в Алжире, конечно, придется, но решение примем самостоятельно.
Семенов и Кара одновременно посмотрели на меня. Они ждали, что я выскажусь первым. Ну а я решил остаться в стороне и пожал плечами:
– Вы можете поступать, как вам выгодно, а у меня приказ. Я должен готовиться к очередному дальнему походу и просто не имею права влезать в авантюры, расходовать ресурсы и рисковать воинами. Тем более что мне понадобится время на подготовку. Вам проще, вы рядом...
Кара скривился и протянул:
– Понятно...
Саня Семенов добавил:
– Принимать скоропалительных решений не надо. Нужны подробности. Кто именно атаковал Алжир, какими силами и почему Фархад Абуталеб сразу не попросил о помощи, а дотянул до того момента, когда враги подступили к его столице. Пошли в центр связи, потолкуем с берберами.
Он направился с причала в гору, а мы с Карой последовали за ним и, пока шли, старый наемник поделился своими планами.
– Зря сразу в отказ пошел, дорогой зятек, - негромко, словно опасался, что нас подслушают, произнес родственник.
– Самое время в Алжир прогуляться. У меня чуйка. Я еще три дня назад понял, что надвигается какое-то событие, из которого можно извлечь выгоду.
Я уже сообразил, куда клонит Кара, но все-таки решил уточнить:
– Например?
– Алжир богатый город. За последние десять лет султан стянул туда много ценного. Но главное, конечно, люди. У него есть любые специалисты: механики, строители, агрономы, инженеры и так далее. Если появиться в столице Фархадки в удобный момент, сорвем банк, и пленников захватим, и оружие, и золото. А если удача улыбнется, то и султана прихватим, а через него узнаем, где он прячет свои корабли.
– То есть ты не собираешься помогать Фархаду?
– на моем лице появилась улыбка.
Кара взмахнул рукой:
– Мне делать больше нечего? Что он мне даст? Золото и драгоценные
– Ты мое слово уже слышал.
– Смотри, как бы тебе не пожалеть. Потом локти станешь кусать и скажешь, что напрасно не послушал опытного Кару.
– Поживем-увидим.
В центре связи появились вовремя. Радиопослание Фархада Абуталета услышали не только на судне Кары. Здесь его тоже приняли. Впрочем, как и на "Ловком". Однако дежурный офицер не смог сразу связаться с командиром базы и с разрешения Миронова вызвал на связь нашего дипломата в Алжире.
Представитель ККФ в султанате отозвался сразу, и выяснились некоторые интересные подробности.
Когда Фархад Абуталеб начинал строить империю, он рассорился с некоторыми племенными вождями. Если говорить прямо, он стал убирать конкурентов и непокорные жители пустыни, собрав награбленное, погрузили добычу на верблюдов и откочевали как можно дальше от границ молодого султаната. Вдали от пристального ока Фархада они окрепли, собрались с силами и заключили союз с другими племенами пустыни. Настал час возмездия, и они ударили.
В первом же бою часть армии султана перешла на сторону племенного ополчения. Фархад лишился двух десятков грузовиков, нескольких бронетранспортеров, трех танков и гаубичной батареи. Дипломат ККФ собрался об этом доложить, но его, под предлогом обеспечения безопасности, взяли под усиленную охрану - по факту посадили под домашний арест. Что происходило дальше, он знал без подробностей, но, судя по всему, Фархад Абуталеб надеялся разгромить кочевников и не хотел, чтобы об этом знали иностранные партнеры по торговле. Султан поднял гвардию и лично командовал войсками. Две битвы выиграл и одну проиграл. У него был шанс на победу. Но произошло то, что часто происходит с великими правителями, которые строят государство на зыбком фундаменте. Губернаторы трех крупных городов, за гарантию неприкосновенности своих родственников и нажитого имущества, сговорились с кочевниками и сдались.
Войско султана снова стало разбегаться, и Фархад отступил в Алжир. В столице, находясь в состоянии нервного стресса, он лично вышел в радиоэфир и попросил о помощи. Кстати, не только нас, но и средиземноморцев. Ему не до жиру и пришлось забыть про гордость. Самому бы уцелеть и сохранить под контролем кусочек государства, а остальное вторично.
Пообщавшись с дипломатом, который попутно сообщил, что за военную помощь в конфликте ККФ может получить долю от добычи восстановленных нефтепромыслов, мы опять провели совещание и отправили радиограмму на "Аделаиду". Еременко рекомендовал не вмешиваться, но это не приказ. Как я и предполагал, ответственность ложилась на нас, и я в очередной раз подтвердил, что в Алжире мне делать нечего. А вот Семенов, послушав Бурова, решил поучаствовать в походе. Но при условии, что Кара будет ему подчиняться и без него удар в тыл алжирцам наносить не станет. Буров согласился. Он такой человек, что дать слово и не сдержать его, для него естественно. Поэтому старый наемник все равно поступит так, как ему выгодно, и ударит тогда, когда сочтет нужным.
Семенов и Буров стали планировать поход, а я немного послушал их и вернулся на корвет, где полным ходом шла погрузка части товаров из Метрополии. Этим занимался командир корабля, которого контролировал Скоков. Мне вмешиваться не стоило, и я вошел в каюту, где обнаружил сразу трех собак.
За встречами и переговорами совсем позабыл, что моим разумным псам прислали подруг. И, прислонившись плечом к переборке, я внимательно их рассмотрел. Две овчарки лежали на ковре справа и слева от Лихого. Шерсть темная, с рыжеватым отливом. По массе немногим меньше моих самцов. На мордах характерные для кангалов, так турки называют анатолийских овчарок, черные маски. Черепа крупные. Хвосты длинные. Но главное - глаза. В них светился разум. Это было заметно, и я обратился к самкам: