Дочь атамана

Алатова Тата

Ей захотелось утешить Михаила Алексеевича, но ласковые слова, на которые была так щедра Марфа Марьяновна, ни в какую не желали покидать Сашиных губ. Они теснились где-то в горле, причиняя боль и стесняя грудь.

— Канцлер ответит за все, что сотворил с вами, — произнесла она хрипло, грубо, тронула поводья и направила Милость вниз, к усадьбе.

Михаил Алексеевич представился как управляющий Лядовых, и встретивший их разряженный слуга посмотрел на него с презрением.

Он отправился докладывать об этом неуместном визите с явной неохотой, в которой легко можно было заметить страх.

Саша вспомнила, как Плахов обращался с ее дворней, и подумала, что свою он не щадит тем более.

Однако слуга вернулся очень быстро и немедля провел их в пышно обставленную малую гостиную, неуловимо напомнившую флигель, когда там жил приказчик Мелехов.

Граф появился довольно быстро, оторопел, увидев мрачную незнакомку у окна, и осторожно произнес:

— Чем обязан?

— Посланница от Карла Генриховича, — коротко представил Михаил Алексеевич и отошел в сторону, давая понять, что он только сопровождающий.

Плахов смертельно побледнел и облизнул пересохшие губы. Ему и в голову не пришло спрашивать печать или другие доказательства того, что Саша не самозванка. Похоже, одно упоминание канцлера приводило его в ужас.

— Карл Генрихович, — брезгливо произнесла Саша, которой было противно смотреть на это испуганное лицо, — очень хотел бы узнать, почему вы за месяц с лишним всего дважды посещали усадьбу Лядовых. Кажется, вам были даны вполне четкие указания.

— Но я ведь писал… — жалобно проблеял Плахов, — ведь мне был оказан крайне недружелюбный прием… Девица та экзальтированна и твердо намерена уйти в монастырь, а в усадьбе творится какая-то чертовщина…

— Канцлера не интересуют ваши жалкие оправдания, — надменно оборвала его Саша. — Кажется, не так уж сложно соблазнить неопытную девицу, запертую в безлюдной глуши. Или вы просто решили идти поперек воли канцлера?

— Нет-нет, — с отчаянием вскричал Плахов и вдруг рухнул на колени: — Не губите! Я… приложу все усилия! Выкраду, если понадобится!

Выкрадет он! Саша гневно вспыхнула и закусила губу, чтобы не сказать лишнего.

Однако канцлер ловко управлялся со своими марионетками — вон какого страху нагнал на сиятельного графа.

И мерзко, и пугающе.

Она посмотрела на Михаила Алексеевича, молча ища у него совета.

— От краденой девицы, — произнес он спокойно, — хлопот с Лядовыми не оберешься.

— Но я не знаю, как еще совладать с барышней так быстро! — воскликнул Плахов. — Времени все меньше, маленькому Андре все хуже, а ухаживания, свадьба, отъезд за границу — дело долгое. Может, лучше дать Лядовой принять постриг и тихонько забрать ее из обители?

Саша ничего не поняла.

Кто такой этот Андре?

Однако небесные глаза Михаила

Алексеевича потемнели, и он коротко кивнул с таким видом, будто вполне владел темой беседы.

— Это разумно, — произнес таким чужим голосом, что у Саши мурашки на руках высыпали. — Александра Александровна действительно готовится к монашеству, так что напишите Карлу Генриховичу о своем плане. Я вас поддержу и отправлю схожее послание.

— Благодетель, — всхлипнул Плахов, приподнялся и перебрался на диван. Он выглядел раздавленным и несчастным. — Признаться, — пробормотал он, как в лихорадке, — сватовство к Лядовой пугало меня. Уж больно страшна…

И Саша ощутила себя отвергнутой снова, хоть это было совсем уж нелепо.

— Кто такой этот Андре? — спросила она, когда на обратной дороге они, не сговариваясь, остановились на том же холме. Смеркалось, и все вокруг обрело нежные голубые оттенки.

— Это бесчеловечно, — глухо отозвался Михаил Алексеевич, — у меня даже думать о таком не выходит — от бешенства просто красная пелена перед глазами.

— Господи, — Саше стало так холодно, будто она оказалась на морозе в одной сорочке, — да говорите же!

— Семнадцать лет назад канцлер повторно женился. Анастасия Брянская не самого влиятельного рода, мне кажется, он выбирал себе молодую и здоровую невесту, а не возможности ее семьи. Однако трое детей умерло еще младенцами, пока наконец не родился четвертый ребенок, мальчик. Андре — это больной сын канцлера, чья жизнь, как вы слышали, угасает. Ему одиннадцать.

— О, как жаль. Но при чем тут Плахов?

Михаил Алексеевич посмотрел на нее с такой болезненной нежностью, что у Саши все затрепетало внутри.

— Не уверен, это всего лишь мои догадки. Вы нужны великому канцлеру, чтобы спасти его сына. Боюсь даже представить, какой ценой, — ведь граф не напрасно говорил об отъезде за границу. Думаю, что канцлеру необходимо организовать ваше исчезновение так, чтобы Лядовы не сразу переполошились и не кинулись искать вас в Грозовой башне. Что может быть естественнее супругов, отправившихся в путешествие?

— Мое исчезновение? — переспросила Саша. — Вы хотите сказать… что для исцеления Андре мне потребуется исчезнуть… насовсем?

— Канцлер выберет законного наследника, а не внебрачную внучку, — пояснил Михаил Алексеевич, и его лицо исказилось. — Насколько я понимаю его образ мыслей.

Саша молчала, пронзенная свалившейся на нее трагедией.

Канцлер хотел ее смерти — это не ново.

Но теперь она нежданно-негаданно оказалась на развилке, и выбор был страшным.

Неужто ей придется отправиться к старому мерзавцу самой? Ведь она уже убила свою мать, позволит ли умереть еще и малолетнему дяде?