Дочь генерала
Шрифт:
«Это потом придут серые будни… Это позже окружат нас болезни и скорби, — думал Сергей. — Стальным холодом войдут в сердце печаль и одиночество. А сейчас! Сегодня!..»
— Сегодня я буду тебя баловать, как ребенка, как маленькую девочку — говорил он Наташе. — Сегодня ты будешь слушать только радостные слова, кушать вкусное и пить сладкое. Я постараюсь быть с тобой таким ласковым, каким никогда еще не был.
— Мы будем любить друг друга крепко-крепко! — говорила она Сергею.
— … Пока мы хорошие!
— …Пока мы любимые!
На рассвете они вместе вычитывали утреннее правило. Бежали на берег, держась за руки, замирая, входили в покойную прохладную морскую воду. Согреваясь, бегали вдоль берега, похрустывая галькой. Забирались высоко в горы. Туда, где прохладный воздух напоминал газообразный хрусталь, а снежные вершины гор казались нереально близкими — только руку протяни. Они стояли лицом к лицу — и между ними не было ничего, кроме горячего дыхания любви. Они становились друг к другу спинами — и расстояние возрастало до тридцати шести тысяч километров. Они снова обращались лицом к лицу и тогда Сергей говорил:
— Я хочу от тебя детей, много, много.
— И я тоже от тебя, — эхом отзывалась она, — много, много.
— Пусть первой будет девочка, похожая на тебя.
— Или мальчик, похожий на тебя.
Затем они спускались вниз, в сонных поселках покупали фрукты и домашнее вино. Ездили в Туапсе и Геленжик — перекусывали в открытых ресторанчиках, бродили по набережной и аллеям парка.
На рынке… на роскошном южном рынке обходили богатые духмяные ряды. Пробовали янтарные сливы и лиловую черешню, плоскую вяленую чехонь и огромных бордовых раков, горячие хачапури с терпким овечьим сыром и пироги с душистой сладкой клубникой, студенистый розовый варенец с поджаристой корочкой сверху — и закатывали глаза от наслаждения и сыто по-кошачьи урчали. Всюду им было весело, интересно. Они щедро и бездумно рассыпали вокруг сияние любви — и люди, и собаки с кошками, и птицы — отзывались доброй взаимностью.
Конечно же… конечно, это их веселило сладкое вино из райских садов. Они в радостном опьянении раздавали шутки, улыбки, цветы, фрукты — всем, кто оказывался рядом, кто нечаянно входил в сияющее облако венчальной благодати, сошедшей на них с небес.
— Как прекрасен этот Божий мир!
— Какое счастье — дарить любовь и быть любимым!
«…Пока мы еще хорошие…»
«…Пока мы еще любимые!..»
Теплыми вечерами они возвращались на морской берег и, взявшись за руки, провожали солнце. Мирно шелестела утомленная волна, над золотистой водой беззвучно реяли чайки. Перед ними торжественно пылал необъятный пурпурный закат. На темнеющем небе одна за другой зажигались яркие звезды, на фиолетовый бархат ложилось бриллиантовое колье Млечного пути. В наступающей тишине откуда-то издалека доносился затихающий смех детей, лились протяжные, чуть грустные песни.
Ее ладошка таяла в мужниной руке, а сердце замирало, когда он шептал ей на ушко:
— Что бы ни случилось… Даже если ты уйдешь от меня, или я умру… Ты должна знать: я люблю тебя — и это навсегда. Мне почему-то очень нужно сказать это тебе сейчас…Пока мы хорошие!..
Что делает любовь
Жили молодожены в отдельном коттедже, стоявшем на берегу речки и недалеко от моря. В каждой комнате здесь имелись кондиционеры, а в спальнях — душевые кабинки. Наташа готовила на хорошо оборудованной кухне, Сергей жарил шашлыки во дворике на мангале. Кто-то очень постарался о благоустройстве: всюду росли цветы, акации, каштаны, инжир, над рекой свисали космы плакучих ив. Под ногами пестрели цветные плитки. Там и тут высились замысловатые композиции из морских валунов. Были тут даже два бассейна. В малом, декоративном, плавали рыбки, а в том, что побольше, можно было купаться. Автомобиль стоял в просторном гараже. Кто-то невидимый иногда приходил в их отсутствие и занимался уборкой, цветами и рыбками.
Почти каждый день они навещали старца Виктора, который встречал их с неизменной улыбкой. Благословлял их по очереди, в краткой беседе давал советы. Причем, понимали они это позже, когда приходило время для выполнения слова старца. По субботам и воскресеньям стояли они в храме. Часто сюда наезжало много народу, многим приходилось оставаться снаружи, где из динамиков звучал мелодичный голос батюшки. Почти каждое воскресенье совершали молебен и крестный ход с чудотворным образом Царственных страстотерпцев. Икона эта весьма почиталась и почти всегда благоухала. А отец Виктор сказал, что многие люди получили от нее исцеление.
Как-то раз весьма занятый Михаил высвободил половину дня и предложил молодоженам экскурсию. Они сели в его джип и проехали на головокружительной скорости по всем уголкам братства. Показал он им мастерские: иконописную, где афонский монах обучал молодежь старинной технике; и швейную, где золотошвеи работали над облачениями священства. Заехали на пасеку со свечной мастерской — здесь управлялись всего двое: старик и его взрослый сын. Высоко в горах, подальше от дорог и селений, стоял на месте заброшенного санатория реабилитационный центр. Лечили тут алкоголиков, наркоманов, больных раком и туберкулезом. Чуть ниже, в километре, на самой границе владений братства, хиппи разбили лагерь. Михаил уважительно поговорил с волосатыми парнями, а в машине сказал, что некоторые из них постепенно переходят в братство. Те, кто в идее хиппи видит не свободу разврата, а уход от ценностей мира сего. «Мы их подкармливаем и защищаем».
Объехали по кругу обширные фруктовые сады и виноградники. Спустились в подземные кладовые небольшого винзавода, попробовали церковный кагор и сухие столовые вина. На горных террасах разместились каскады прудов рыбного хозяйства. Отсюда живую рыбу развозили по санаториям, ресторанам и фирменным магазинам — туда, где следят за качеством.
Ближе к морю в густой листве располагался спортивный центр имени воина-монаха Пересвета. Главный тренер Дмитрий показал теннисные корты, волейбольную и баскетбольную площадки, стрельбище, катера и даже вертолет. Навестили они и детище царевича-несмеяна Николая — детский дом. Наташа чуть не прослезилась, когда увидела, как обнимали дети «Колю, Мишу и Сережу», и как бережно суровые мужики носили на руках малышей, играли в мячик, отвечали на смешные вопросы. К Наташе на руки забралась смуглая тихая девочка Валя. Девочка на ушко рассказала, что к ней приезжала мама и хотела отсюда забрать. Только Валя не хочет оставлять своих братиков и сестричек и предложила маме самой сюда жить перебраться. Перед тем, как проводить гостей, дети окружили их и обошли хороводом, желая песенкой доброй дороги и веселого настроения.
— Знаете, я ведь сюда пришел с окаменевшим сердцем, — сказал Михаил. — Думал, что ни жалость, ни нежность никогда меня не коснутся. Но видите, что делает Христова любовь! Наш старец Виктор и эти ангелочки даже мое каменное сердце растопили. Кстати, ты, Сергей, поговори с Димой. Он тебе расскажет, как из народного мстителя превратился в христианина. Да, ребята, здесь такие чудеса творятся! Вот, посмотрите: видите озерцо? — Он показал рукой в сторону блестящего среди густой листвы водоема в окружении высокой осоки. — Это бывшая каменоломня для добычи белого камня для дворцов и санаториев. Тут работали заключенные. Представляете, сколько мучеников сложило тут головы? Сколько крови христианской тут пролито. Это место святое.
Михаил помолчал, вздохнул и продолжил:
— Честно сказать, поначалу-то нам тут повоевать пришлось. Думаете, добрые дела делаются безнаказанно? Когда мы сюда пришли, почти все террасы были коноплей и маком засеяны. Двух участковых убили за то, что отказались наркомафии служить. Первые месяцы в обнимку с автоматами спали. Одного нашего бойца застрелили. Мы ведь посевы конопли поливали бензином и выжигали. Потом стали крестным ходом каждый день обходить свои владения. По границам кресты вкопали. Уж не знаю, наши ли молитвы Господь услышал, или тысяч других людей, хоронивших своих детей… Только несколько лет назад нефтяники потребовали у правительства защиты своих южных капиталовложений. Сразу выгнали оборотней в погонах, подключили ФСБ, появился в наших краях ОМОН. Мы им тоже, конечно, помогали. Зато сейчас можно спокойно детям в глаза смотреть. Они чувствуют свою защищенность, чувствуют, что нужны людям, что они не брошены. Вы, ребята, подумайте, может быть, и вам сюда переселиться? Нам хорошие люди нужны.