Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия
Шрифт:
Шутник Билли смеялся долго и от всей души.
Суд подходит к концу.
Зал огромный, но почти пустой – только два зрителя, пришедших, чтобы стать свидетелями. Ещё конвой в углу. И конечно, сам суд и подсудимый.
Уже дошло до приговора.
– Подсудимый, неизвестного возраста, подданства и национальности, именующий себя «Александром Белетски», за появление в расположении войск Её Величества с оружием в руках, и при наличии дополнительных, отягчающих обстоятельств…
– Стойте, – звонко кричит Джейн. – Во-первых, я свидетельствую о том, что Александр Белецкий, или Саша, является подданным Российской империи и ему две недели назад исполнилось пятнадцать лет. Во-вторых, я свидетельствую, что он оказался с оружием в руках в расположении британских войск лишь в целях обеспечения моей безопасности. В-третьих…
Джейн торопится, вдруг судья её прервёт. Но боится она зря.
– Да, мисс, вновь открывшиеся обстоятельства весьма любопытны, – суховато, с едва заметной усмешкой заявляет один из судей. – Продолжайте.
Его лица не видно. Все трое судей сидят затылками к залу. Джейн почему-то не удивляется этому. Ведь если суд – машина, то зачем видеть лица машинистов?
– В-третьих, дополнительное отягчающее обстоятельство – побег с британского корабля и нежелание рассказать его подробности – связано лишь с нежеланием упоминать моё имя, – чуть тише и краснея добавляет Джейн. – Побег был разработан, подготовлен и осуществлён мною, чтобы добраться до родного отца и предупредить его о намеченном преступлении.
– Ваша честь, – поднимается папа, – я заявляю, что поступок моей дочери обусловлен исключительно моей собственной виной. Именно я оставил её в доме, во власти негодяя, который оказался преступником…
Папа замирает. Председатель суда оборачивается, и она видит, что это мистер Стромли.
Остальные судьи оборачиваются тоже. Это Сабуров и инспектор по шпионам – невысокий плешивый толстячок.
– Я думаю, – говорит мистер Стромли, – у нас отпали последние сомнения в том, какой приговор следует вынести этим людям, не уважающим законы и приличия и постоянно сующимся в чужие дела. Разрешите продолжить. Итак, Александр Белетски, а также сэр Фрэнсис Летфорд и его дочь Джейн, за участие…
– …в англо-чухонско-польском заговоре, – говорит Сабуров.
– …направленном против Британской империи, – добавляет инспектор Джонс.
– …приговариваются к…
Джейн только сейчас видит конвой. Это не солдаты. Это Счастливчик Джон, шутник Билли, поигрывающий ножом, и псари графа Изметьева. Их лица светятся азартным ожиданием. «Как жаль, что Саша не поотрубал им руки», – думает Джейн.
– Не стоит торопиться, – раздаётся спокойный, уверенный, а главное, знакомый голос.
Джейн оборачивается. В одну из боковых дверей входит Катерина Михайловна. Но Джейн глядит не на неё, а на её спутницу. И это неудивительно – ведь это королева Виктория.
– Ваше Величество, – Джейн делает книксен, – Ваше Величество, я так искала встречи с вами, чтобы…
Она не сдерживает слез, она не может говорить, но ничего не боится. Ведь Королева слышит каждую слезинку.
– Не плачь, моя девочка, – слышит она голос Королевы. – Катерина Михайловна написала мне письмо, и я прибыла сюда. Мною подписан указ, прекративший эту жестокую и ненужную войну, на которой не только гибнут замечательные люди, но даже начали судить невинных детей. Я не допущу покушений на чужое имущество (взгляд на сжавшегося в судейском кресле дядю Генри).
Несмотря на слезы, Джейн видит, как в другую дверь входит Данилыч. Рядом с ним незнакомый офицер, с траурной лентой. Джейн догадывается: это новый царь, тёзка Саши.
– Извините, Ваше Величество, пришлось во дворец пробраться, вам все объяснить, – смущённо говорит Данилыч.
– Спасибо, – говорит царь. – Мною подписан указ о прекращении этой ненужной войны, на которой каждый день гибнут лучшие люди моей страны, а между тем не самые лучшие люди (Сабуров падает на колени) вместо служения Отечеству впали в гнусную страсть изыскания заговоров. Александр, вы достойны вашего славного отца, хотя в отличие от него два раза попали в плен. Уже завтра я встречусь с вашим замечательным дядей и узнаю у него, как сделать так, чтобы все крестьянские избы в России были такими, как в его Рождествено…
«Да, надо бы попросить Королеву и Царя, чтобы они простили несчастных негодяев, – думает Джейн, – уж очень они напоминают Вонючку Микки, исцарапанного котом и ждущего порки».
Но её смущает лишь одно: почему Царь и Королева не здороваются? Ведь если они не поздороваются, как они подпишут мирный договор? А без него войска будут сражаться и дальше.
Ведь правда, как должны здороваться два монарха? Поклониться друг другу? Пожать руки? Или вообще обойтись без жестов, как две равные особы?
И тут Джейн с тоской находит ответ. Она не знает сама, как здороваются монархи. А во сне может присниться лишь то, что знаешь ты сам…
«Это же несправедливо!» – думает Джейн. И просыпается, залитая слезами.
Джейн рыдала ещё долго. Но перед рассветом слезы прекратились, высохли. И она прошептала:
– Ладно. Чего-нибудь придумаем сами. А когда я встречу Королеву, то непременно спрошу её, как должны здороваться царствующие особы при встрече. Если до этого встречу Царя, задам тот же самый вопрос.
«Томми, сейчас у нас будет самый серьёзный разговор с той ночи, когда я покинула Освалдби-Холл. Никогда ещё в своей жизни я не совершала такого опасного и постыдного поступка…
Томми, я не говорю тебе: не спорь со мной. Спорь, мне лучше с кем-то спорить, чем молчать сама с собой. Да, я понимаю, что сначала обманула капитана корабля, выдав себя за юнгу. Потом я освободила пленного на этом же корабле и похитила шхуну… Это был пленный Странной, почти смешной войны.