Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия

Аврутин Евгений Александрович

Окончательно возмутила мистера Стромли, да, кстати, и тётю Лиз, вазочка с шоколадом, которую он поставил рядом. «Моя любовь к тебе не знает границ, – прошептала тётя Лиз, – но ты сам нарушаешь границы вежливости и вряд ли можешь рассчитывать на снисхождение».

Итак, Лайонел полулежал на диване. В правой руке у него была тетрадь, на стуле, в пределах досягаемости левой руки, стояла вазочка с шоколадом.

– Ну, – сказал мистер Стромли, – мы ждём.

– Прежде всего, я считаю необходимым поблагодарить миссис Дэниэлс за доверие, – начал Лайонел. – Без её помощи я бы не смог проделать, скажем честно, долгую и нелёгкую работу, с результатами которой и намерен сейчас вас познакомить…

– Хватит корчить взрослого! – рявкнул дядя Генри.

– Мистер Стромли, я ещё не завершил преамбулу. Надеюсь, она не затянется. Итак, почти год назад я говорил с Джейн о том, что правительства зря тратятся на шпионаж, по крайней мере в мирное время: нужные сведения следует не покупать в министерствах враждебных государств, а получать из открытых источников – газет и бесед с людьми, вовсе не намеренными что-то продавать. Если бы я знал, как скоро мне предстоит проверить это предположение!

– Я ничего не понимаю, – сказала тётя Лиз.

– И я ничего не понял, – вздохнул Лайонел, – ничего не понял в тот день, когда ваш муж привёл мне нечаянное доказательство того, что был в Индии в конце 40-х годов, хотя прежде утверждал, что с определённого периода никогда не появлялся в колонии.

– Это больше чем наглость! – сказал мистер Стромли. – Не знаю, что удерживает меня…

– Простите, зато я знаю, – перебил его Лайонел, – вы хотите дослушать до конца. Уверяю вас, это интересно. Не препятствуйте мне сказать все, что я хочу, после чего делайте со мной, что хотите. Я продолжаю.

Дядя молчал, но показал взглядом, что хочет сделать с Лайонелом. Тот взглянул на часы и продолжил:

– Потом последовало событие, которое не открыло мне глаза, но, признаюсь, подвигло к дальнейшему исследованию. У события было имя – мистер Саутби.

* * *

– Сэр, сегодня я встретил девчонку, и она меня узнала.

– Адский свинарник! Ты в этом уверен, Билли? – спросил Счастливчик.

– Уверен, сэр. У меня глаза на затылке никогда не закрыты. Сначала меня углядела, потом обогнала и рассмотрела, потом ещё и вопрос задала, как к госпиталю пройти, будто сама туда не ходит каждый день. Вот коза, могла бы извиниться за эту гадость с напитком!

Шутник Билли и дальше трепался о бессовестности и коварстве этого мира. Счастливчик пропускал трёп мимо ушей и мозговал. Потом оборвал трепача:

– Она в теме, вот почему про корабль не вспомнила. Знаешь, Билли, она могла сообразить и на «Пасифике», пока работала стюард-боем. Лакеи, они ходят тише, чем команчи с ножами. А я-то, дурень… да, тёрся чёртов юнга, помню такое.

– Может, сэр, она и вас здесь видела?

– Нет, – отверг такую неприятную возможность Счастливчик, – мои глаза на затылке глазастей твоих. Все равно, тянуть нечего. Пусть любой из твоих парней выйдет на дежурство, и, если до полуночи девчонка не вернётся домой, идём с визитом сегодня. Пусть ножи не забудут.

– Э, сэр, они, скорее, башку дома оставят…

* * *

Впервые за сегодняшний день Джейн никуда не спешила. Она сошла с тропы и села на перевёрнутую корзину. Крим вытянулся рядом, высунув язык. Иногда он глядел на хозяйку, будто хотел спросить: «Что ещё мы сегодня придумаем?»

Уже стемнело так, что Джейн могла с уверенностью разглядеть только пса. Ночью в Крыму было тепло, как днём, травы, ещё не спалённые летним солнцем, пахли ярко, ощутимо. Но этот аромат то и дело заглушался волнами грязного лагерного запаха, доносимого ветерком. И уж совсем не было слышно цикад: все заглушала артиллерия. Уже второй день подряд бомбардировка была беспрерывной. Казалось, от грохота подрагивают даже первые звезды.

«Нет, это я волнуюсь и чуть-чуть дрожу», – подумала Джейн. Она отошла от тюрьмы на хорошее, не подозрительное расстояние. Саша не прошёл бы мимо, но теперь, случись мелкий переполох в тюрьме, она бы не расслышала.

«Опять вернулась к прежнему занятию: сижу и надеюсь».

Крим лизнул её в руку: не засиделись ли? «Извини, приятель, – сказала ему Джейн, – будем сидеть хоть до рассвета, а там решим, что делать».

И тотчас же до неё донёсся громкий и знакомый голос с раскатистым «р» – не то русским, не то шотландским:

– Сожалею, рребята, но вам оставаться в плену, пока наша корролева не договоррится с вашим царрем.

Несколько секунд тишины, и уже рядом послышались знакомые слова:

Хоть жизнь походная трудна,Порой за женщин пил до дна,Но не сравнится ни однаС тобой, красотка Джейн!

Джейн улыбнулась, встала с корзины. Крим недоверчиво рыкнул в темноту, но тут же, узнав знакомого, выскочил на тропинку.

Джейн вышла следом, увидела Сашу, улыбнулась, салютнула.

– На тебе хорошо смотрится британский мундир. Тебя не остановили?

– Нет, взяли под козырёк, как и ты. Я по твоей просьбе, уходя, разговаривал с пленными как лейтенант Её Величества.

– А почему задержался?

– Тоже говорил с пленными, но уже тише и по-русски. Я переоделся в потёмках, но товарищи все равно разглядели. Поняли, что пойду в Севастополь, жалели, что второго мундира нет, было много просьб.

«И, наверное, каких-нибудь военных сведений», – в очередной раз укорила себя Джейн. Но даже не вздохнула. Она уже привыкла считать себя изменницей.

– Тогда пошли в Севастополь. Я провожу тебя до половины пути – до наших траншей. Не спорь, ты в темноте заблудишься. И вообще, отойди на два шага, дай посмотрю.

Саша послушался, Джейн посмотрела и вздохнула. Мундир и вправду оказался по фигуре, разве что в плечах Мэрдо был пошире Саши, но кто увидит ночью, а килт тем и отличается от брюк, что завернуть его можно на любую фигуру… Зато рост подошёл идеально – потомок пиктов был не выше ростом, чем пятнадцатилетний мальчишка. «Думал ли я, читая Вальтер-Скотта…» – вздохнул Саша, но Джейн прервала его.