Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия
Шрифт:
«Извинилась? Вот и хорошо – воспитанная девочка. А теперь мы попробуем что-нибудь сделать для спасения. Кстати, заметь, никто ещё не утонул».
И действительно, Джейн поняла, что речка, в которую они влетели, оказалась неглубокой. Карри отчаянно ржал, но все же стоял на дне. Вода доходила ему до брюха. У неё самой намокли лишь ноги, груди и лицу достались брызги.
«Это хорошо, – оценила ситуацию Джейн. – Что делаем?»
Конь бился в полынье, но вместе с ней вырваться не мог. Оставалось соскочить с его спины и
Сначала Джейн сорвала намокший мешок, размахнулась и кинула как можно дальше. Она почувствовала даже не надежду, а просто радость, что хоть какая-то её часть – мешок, собранный для побега, – не уйдёт на дно, что она смогла хоть на чуть-чуть уменьшить добычу полыньи.
Потом, плача от страха и желания сломить свою трусость, она смогла вынуть ноги из стремян и соскочить со спины Карри, правда не выпуская уздечку. Конь, бившийся в проломе, уже так разворотил полынью, что для Джейн нашлось место рядом с ним. Правда, теперь она погрузилась в воду уже по пояс.
Сразу же начались открытия. Первое – самое приятное. Джейн поняла, почему река до сих пор не уволокла её и Карри под заснеженный лёд. Течение было не просто слабым, оно почти не ощущалось.
Во-вторых, река оказалась не такой и глубокой, но очень илистой. Конь медленно погружался в ил и уже не бился, как прежде, может понимая, что его затягивает от резких движений. Он посмотрел на всадницу огромными чёрными глазами, будто спрашивая: «Ну, что дальше? Ты все это затеяла, предложи что-нибудь». Джейн, ощущавшая, что затягивает и её, могла предложить лишь одно: попытаться выползти на лёд и придумывать уже там.
Она огляделась и сделала самое неприятное открытие. Волки не отстали. Они приблизились к полынье и замерли между нею и близким берегом, с интересом разглядывая происшествие. Возможно, они даже заключили волчье пари, кто выберется первым: человек или лошадь?
Один из волков, всем видом показывая, что уж им-то спешить некуда, широко раскрыл пасть, зевнул. Сквозь весь ужас и холод (боль понемногу отступала перед холодным оцепенением) Джейн вспомнила картину в папином кабинете и убедилась, что волчий язык изображён русским художником относительно верно.
«Что же лучше, замёрзнуть и утонуть тут или попытаться вылезти к ним?» – чуть отстраненно подумала Джейн, будто это была логическая задача из учебника. И тут, злясь на себя, что не прибегла прежде к этому самому ненадёжному, но единственному средству, заорала во все горло!
– Help!!! – заорала Джейн, а вспомнив, как это будет по-русски, добавила: – Караул!!! – И повторила эти призывы по пять-десять раз, пытаясь кричать и громче, и протяжнее с каждым воплем.
Волки даже не вздрогнули. Возможно, такие крики им были привычны и являлись лишним доказательством неизбежности обеда.
«Может, если я выберусь, они убегут?» – подумала Джейн. Шагнула к краю – и чуть не захлебнулась, угодив ногой в промоину. Пришлось выплёвывать ледяную воду, попавшую в рот.
Ей показалось, волки посмотрели на неё с искренней досадой. «Ты же понимаешь, чем все это должно закончиться? Тогда чего же хочешь нас лишить добычи? Выбирайся осторожней. И лошадь не забудь вытянуть».
«Может, если я так сделаю, они съедят Карри, а меня оставят», – подумала Джейн и чуть нарочно не нырнула под лёд, желая наказать себя за такую мысль…
Она даже не поняла, что изменилось в волчьем поведении. Сначала один, а потом и остальные звери прижали уши. Потом подняли морды к берегу.
Джейн услышала звук, последнюю минуту заглушаемый её криком. Это был звон бубенцов. Ещё несколько секунд, и на пригорок въехала тройка, впряжённая в кибитку.
Если бы Джейн могла слышать (а она уже почти не могла), то услышала бы следующий разговор:
– Что там стряслось, Данилыч?
– Да вот, Катерина Михайловна, барчук в реке раков ловит, а волчишки ждут, пока он уловом поделится.
Собеседник Катерины Михайловны говорил спокойно и неспешно, но неспешной была лишь речь. Он спрыгнул с козёл с лёгкостью мальчишки-форейтора и побежал к берегу широкими шагами.
Джейн разглядела его не сразу, а когда разглядела, то поняла: в другой ситуации, пожалуй, испугалась бы. Она смотрела снизу, поэтому кучер – высокий бородатый мужик – казался ей просто великаном. К тому же в правой руке он держал огромный кнут, хвост которого волочился по земле, как ручная змея. «Может, это странствующий палач?» – подумала Джейн.
Между тем кучер добежал до берега. Волки напряглись и глядели на него, один, вожак стаи, тихо зарычал.
Кучер остановился, вдохнул и гаркнул. Да так, что не только Джейн – даже Карри чуть не ушёл в воду от страха. Джейн так и не поняла, был это набор звуков или слово на зверином языке. Одновременно кучер щёлкнул кнутом. Джейн была готова поклясться: звук был громче ружейного выстрела.
Других аргументов не требовалось. Волки не отступили, они взлетели, будто им стало тесно на льду, а один так метнулся, что чуть не попал в полынью.
Мужик, не глядя им вслед, сделал несколько шагов к ней. «Вы можете провалиться!» – захотелось крикнуть Джейн, но мужик внезапно прыгнул и лёг на лёд, распределив тяжесть своего тела. Уже лёжа, он взмахнул кнутом, и Джейн на миг решила, что он готов её избить за все глупости, совершённые в этот день.
Несмотря на самую, пожалуй, неудобную позу из всех возможных, удар был метким: кончик кнута опустился в полынью в трёх дюймах от лица Джейн.
– Ну, долго мне кнут мочить, или ещё не намёрзся? – осведомился мужик. Джейн не поняла ни слова, зато сообразила, отпустила повод, схватила конец кнута, намотала на правую руку. Кучер рванулся назад, присел, напрягся, как рыболов, подцепивший удивительно крупную рыбу.