Дочь Клодины
Шрифт:
— Доброе утро! Какой замечательный день для празднования.
Она была рада видеть его.
— Да, действительно. Хорошая примета, предзнаменующая успех пирса, вы согласны?
— Согласен. — Он думал о том, как Люси прекрасна, и о том, что случится страшный скандал, если его семья станет подозревать, что у него серьезные намерения по отношению к молодой женщине, которая работает пианисткой в театре. Он выделял единственную девушку, которую одобрили бы родители при выборе жены, и это была Донна, но его влюбленность прошла, чувства остыли, и как бы он ни старался, уже не мог вернуть пылкость нежных чувств, которые разрывали его сердце во время их зимней
Тимоти заметил, что Люси стояла на цыпочках, чтобы увидеть через толпу, что происходит у входа.
— Вам же отсюда совсем не видна церемония, — сказал он и затем повелительным голосом обратился к людям, стоящим впереди нее.
— Освободите место для этой леди, пожалуйста.
Он произнес это решительным твердым голосом, как настоящий уверенный в себе джентльмен, и те непроизвольно расступились, подчинившись ему, к его изумлению, и предоставили ей место, с которого открывался хороший обзор. Она тихо засмеялась.
— Это было не так уж и необходимо. — Внезапно ее смех прекратился. Она увидела, что стоит плечом к плечу с Джошем Бартоном. Тимоти изобразил приятное удивление, энергично пожав руку Джоша, а Люси открыто поприветствовала его. Его глаза загорелись, он был изумлен. Ведь они совсем не общались с того времени, как он вернулся в морской коттедж.
— Этот великий день для Истхэмптона должен стать для вас уроком, Люси. Когда идея построения пирса только появилась, то была встречена не лучшим образом, но я слышал от самого Ричарда Уорвика, что те, кто был настроен против пирса, сейчас радуются больше всех.
От комментария, касающегося железной дороги, ее спасли усилившиеся радостные возгласы при появлении мистера и миссис Уорвик, которые подъехали на четырехколесном экипаже с открытым верхом.
Кейт с радостью отказалась бы от права разделить честь открытия пирса с другими достойными людьми, которые, как она чувствовала, заслуживали этого больше, чем она, но ни Дэниэл, ни Ричард и слышать ничего об этом не хотели. Ее сын вышел вперед, когда экипаж остановился, и подал ей руку, в этот момент она так возгордилась им, понимая, что этот праздник случился благодаря ему, ведь именно он претворил в жизнь свою идею, приложив к этому немало усилий и стараний. Раздались громкие аплодисменты, когда она и Дэниэл направились к декорированному входу, толпа расступалась перед ними, уступая дорогу. Наряд ни одной присутствующей дамы не мог превзойти роскошное одеяние Кейт Уорвик. На ней была соломенная шляпка с прозрачной шелковой вуалью последней модели и светлое шелковое платье, которое из нежно-розового превращалось в серое, как только свет попадал на него. Она улыбалась, кивала всем знакомым и обмолвилась словечком с Анной Эденфилд, которая была почетной гостьей, ведь ее бабушка, леди Маргарет, несколько раз удостаивалась чести перерезать ленточки на церемонии открытия курорта.
Люси наблюдала за Дэниэлом, который тоже здоровался с высокопоставленными лицами, ей показалось, что, несмотря на то что он уделял внимание тем, с кем разговаривал, он искал кого-то в толпе. Благодаря широким полям шляпки, сделанной из итальянской соломки, ее глаза были спрятаны от ослепляющего солнца, и поэтому Люси было нетрудно проследить за его взглядом. Девушка было очень любопытно посмотреть, кого он искал в толпе. Но Уорвик не заострял ни на ком свой взгляд. Внезапно бриз, весело играющий с ленточками, кружевами и бахромой,
Ричард обратился к гостям и толпе, произнеся небольшую приветственную речь, перед тем как одарил комплиментами и похвалой свою мать, давая ей слово. Как только аплодисменты стихли, Кейт, волнуясь, произнесла несколько слов:
— Леди и джентльмены, это счастливое событие, несомненно, войдет в историю Истхэмптона. Каждый из нас, молодой и пожилой, местный житель и приезжий отдыхающий, будет наслаждаться видом прекрасного изумрудного моря с этого замечательного пирса…
Грубый голос, донесшийся из толпы, перебил Кейт, люди зашевелились, создавая переполох.
— Нет, леди, не все смогут наслаждаться этим видом! Только те, кто сможет приехать на побережье! Когда построят железную дорогу? Вот что мы хотим знать!
Кейт побледнела, но с чувством собственного достоинства продолжила, не обращая внимания на крик:
— И вдобавок к этому в пирсе построен новый театр, в котором в течение летнего сезона вашему вниманию будут представляться различные по жанру пьесы…
Кто-то закричал снова, но уже из другого конца толпы. Терпению Дэниэла пришел конец.
— Хватит играть во всемогущего, Уорвик! Мы хотим, чтобы была железная дорога, даже если ты этого не хочешь!
— Правильно! Мы должны переплюнуть Маррелтон! — во всю глотку заорал третий мужчина, зная, что эта фраза поднимет конкурентный дух, ведь соперничество между курортом и торговым городком существовало всегда. Местные жители стали кричать из толпы, поддерживая зачинщика, а те, кто приехал из Маррелтона, выражали несогласие и насмехались над ними. Другие же, возмущенные прерыванием церемонии, также выражали криками свое неодобрение грубиянам, между мужчинами стали завязываться потасовки и драки. Но даже те, кто был за железную дорогу, понимали, что для драк сейчас неподходящее время.
Дэниэл сжал кулаки, его лицо потемнело от злости.
— Вы нанятые агитаторы! — свирепо закричал он, желая лично разобраться с каждым из них. — Я чувствую вашу отвратительную вонь на расстоянии.
Кейт, высоко подняв голову, непоколебимо стояла рядом с ним, хотя некоторые леди среди приглашенных гостей стали нервно отходить назад, боясь, что в них могут полететь снаряды, что было неудивительно в эти времена, ведь такие инциденты часто случались, когда буйные, несдержанные люди начинали бастовать. Анна Эденфилд прижалась к Донне, нерешительно интересуясь, нет ли поблизости полицейских, чтобы навести здесь порядок.
Представитель закона Истхэмптона находился в толпе, его высокая шляпа с широкими полями явно выделялась среди цилиндрических шляп и зонтиков, он направился прямо в сторону нарушителей порядка, но их помощники загородили ему путь. Люди стали разбегаться в разные стороны, забирая детей, которые плакали и кричали от страха. Ричард призывал всех успокоиться, но никто не слышал его. Внезапно Джош протиснулся сквозь толпу и встал прямо перед Уорвиками, широко раскинув руки. Его крик зазвенел в ушах.