Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
— Неумершие страшны тем, что вся их сила — заемная, — сказал Ичкрам. — они не могут иначе. Они живут взаймы, такова их природа. Не все из них подобному порядку рады, но все они вынуждены с ним считаться. Вести с неумершими какие-то дело необходимо очень осторожно, и слова подбирать крайне тщательно. Произнесенное слово — ловушка для обоих. Уже сколько людей и неумерших попалось на этот крючок; ты считаешь себя умнее прочих?
— Нет, — вынужденно сказала Хрийз. — Я так не считаю…
— Тогда почему?
— Ненаш — мой друг…
— Святая наивность, — скептически вздохнул Ичкрам.
— Он мой друг, — упрямо повторила Хрийз. — Он не причинит мне вреда.
— Если бы это от него зависело… Пойми, они не свободны в своих поступках, их ведет судьба, ни один из них неспособен встать ей наперекор, как это часто делают живые. Если в исполнение вашего договора ему потребуется выпить всю твою жизнь, он это сделает. Возможно, обливаясь слезами от сожаления. А возможно, и нет. Ненаш Нагурн старше тебя раз в пять, и многое видел. Ему довелось провожать собственную дочь; он смирился со своей сущностью давно. Кто не может принять себя в такой ипостаси, те уходят. Сами или по воле старшего.
— Я не могу вам рассказать, — тихо выговорила Хрийз. — Извините. Это… личное.
— Надеюсь, тебе повезет, — я сказал целитель. — Я бы на твоем месте надеялся…
Через несколько дней Хрийз отправили в клинику Жемчужного Взморья, под опеку Сихар Црнаяш. Она ожидала долгого морского перехода, но случилось иначе. Доктор Ичкрам воспользовался магическим порталом, и весь переход занял несколько мгновений.
Порт Лава, а так же волки, неумершие, сердитый сЧай, он же так называемая судьба, — остались в безвозвратном прошлом. Забыть, как страшный сон. И больше не думать.
Но все же, кому принадлежала та золотая нить, оставленный в магическом спектре след? Встретить бы этого человека…
Хотя бы на миг!
Глава 17. Страж Алой Цитадели
Солнечное тепло приятно щекотало кожу, но воздух щипал неслабым морозом. Хорошо ещё, что не было ветра. Зима установилась трескучая, холодная и ясная, хвалили её лишь моревичи, любители холода. И, хотя солнце понемногу возвращалось на неб о, до весны оставалось еще далеко. Ещё не раз и не два обрушится на поселение свирепый буран с ливневым снегом, ровняющим улицы с крышами, ещё не одной чередой протянутся промороженные до стеклянного звона безветренные ясные дни. По календарю зима окончится восьмиц через шесть, по факту — до первой капели придётся ждать ещё дней двадцать, не меньше.
— Замёрзла? — ворчливо поинтересовалась Млада.
Хрийз ощутила её руку на плече. Тёплая… Млада приходила почти каждый день. Приходили девчата и парни, с которыми работала вместе на жемчужных фермах и на сортировке. Приходил Снежан. Хрийз с удивлением и стыдом поняла, что не такая уж она чужая Жемчужному Взморью. Столько внимания, сочувствия… В Сосновой Бухте было иначе. Может от того, что Бухта — большой торговый город, а Взморье — поселение маленькое?..
— Пошли. У тебя нос посинел, скоро отвалится…
Снег скрипел под ногами, воздух дышал солёным морозом глубокой зимы.
— Осторожно, ступеньки…
Хрийз знала про ступеньки, давным-давно сочла их все и потому шла уверенно. Млада тоже знала, что Хрийз знает, но продолжала предупреждать. Молчаливый договор соблюдался неукоснительно. Обеим был нужен потому что…
— Я уже различаю свет и тени, могу моргать, — сказала Хрийз. — Правда, повязку мне пока снимать нельзя… Сихар не говорит, когда будет можно.
— Ты матушку Сихар слушай, — отозвалась Млада, — она знает, что делает. Вляпалась ты по шейку, подруга. Что тебя с причала в открытое море понесло?
Хрийз пожала плечами. Она сама не могла внятно объяснить себе же, почему её дёрнуло соступить с защищённого причала на морской лёд. Иногда за глупости приходится платить слишком высокую цену и если тебе повезло сейчас, не факт, что повезёт в другой раз. Думать надо головой, да. Хрийз урок усвоила хорошо.
Млада помогла ей раздеться, проводила в палату. Согрела счейг: поплыли в воздухе знакомые терпкие запахи, внятно рассказывающие о запотевших боках стеклянного кувшинчика, о горячей чашке, о которую приятно будет погреть озябшие на улице руки…
— О прошлой зиме мы с береговыми парнями ходили на лыжах за Перевал, в сторону Дармицы, — рассказывала Млада, — вот, бери, осторожно — горячее… Получили лицензию на отстрел волка, ну, и пошли… Ты ведь знаешь, что новую дорогу кинули в обход, через Полуночный туннель в Белоцветье, а за Семью Ветрами жизнь замерла практически полностью; несколько небольших поселочков не в счет… Вот волки там водятся огроменные, и вообще, зверья хватает, самого разного, но люди не живут. Мы всего несколько дней провели, волков выслеживая… я одного взяла, парни ещё восьмерых. Охота вышла очень удачной для такого маленького отряда, но возвращаться туда как-то, знаешь, не очень хочется. Там же до сих пор земля на ладонь смертью пропитана, с тех ещё времён… Тишина стоит такая, — Млада пощёлкала пальцами, подбирая нужное слово, — такая…
— Неживая? — подсказала Хрийз.
— Не совсем… Недобрая. Неуютная. Неуютная и недобрая тишина. По нынешней осени мы так и не собрались. Может, правильно сделали. Сколько волков хоть было, не припомнишь?
— Не знаю, не считала, — сказала Хрийз, грея ладони о горячую чашечку со счейгом.
— Да куда уж тебе было считать-то, — посмеялась Млада. — Не первый год на волка хожу, а и то, как вой услышу, так коленки дрожат и руки потеют. Страшно! Ну, потом встряхнёшься, дальше выучка берёт своё…. Нас бы та стая порвала сходу. На такую ораву не всемером, — с дружиной княжьей идти надобно. И то, без магии не управишься!
— А чем плоха магия? — спросила Хрийз, осторожно делая глоток.
Горячий счейг потёк по горлу, разливаясь в груди блаженным теплом. Самое то после прогулки в морозный день!
— Тем, что с ней обращаться надо умеючи, — назидательно объяснила Млада. — Ты вон всё живое с перепугу выкосила на все стороны света сферой в километр… так нельзя.
— Интересно! — разозлилась Хрийз, руки дёрнулись, и на колени плеснуло горячим, ожгло сквозь ткань кожу. — Я, значит, должна была стоять и ждать, когда меня сожрут с потрохами?!