Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
— Нечего лезть, куда не надо, — отрезала Млада. — Глаза — ерунда, восстановятся, а вот штраф тебе влепят… Когда разбираться закончат.
— Переживу, — буркнула Хрийз сердито.
Она не считала себя бедной: в шкатулке скопилось немало денег, заработанных честным трудом. Обидно, конечно, отдавать кровные в уплату штрафа. Но всё же отберут, верно? А заработать хоть тем же вязанием всегда можно.
— Ну-ну, — хмыкнула Млада. — Поглядим…
А еще на язык явно наложили магический запрет болтать о базе третичей, попавшей под раздачу. Может, сам сЧай и сделал. Отчего Хрийз была уверена капитально, что никакого штрафа не впаяют, и что вообще ничего ей не будет. Млада пусть сомневается, ей полезно, но Хрийз-то знала.
Чтобы не беситься со скуки, Хрийз выпросила себе работу. Сихар принесла то, что с натяжкой можно было бы назвать тканью: гладкие на ощупь кусочки с шершавыми тесемочками. Их надо было связывать между собой, после чего тесемочки сами собой расплавлялись, образуя единое целое друг с другом.
— Ты Вязальщица, — пояснила Сихар. — У тебя должно хорошо получаться даже вслепую… Это термосеть, мы укрываем ею раненых при транспортировке. Запас должен быть всегда, но поступает к нам в виде фрагментов, необходимо собирать; мы рады любой помощи.
Сихар же и учила, как грамотно пользоваться зрением в магическом спектре. На что обращать внимание. Что пропускать мимо. И как гасить восприятие, чтобы выспаться уже наконец. Собирать сеть из кусочков было нудно, но занятие грело своей полезностью. Кому-то такая сеть спасет жизнь…
Фрагменты, насколько Хрийз поняла и насколько сама чувствовала, выращивались на горных плантациях как плоды особого кустарника. Они накапливали в себе потенциал триединого магического потока. Созревшие и правильно обработанные, они вмещали в себя немалый заряд. Хрийз не отказалась бы посмотреть на кустарник, чьи плоды напоминают тряпочки. Эндемик Третьего мира, как она поняла. Не растет больше нигде…
Вчера приходил Снежан. Принес снежные розы. Они стояли в вазе и сейчас, распространяя по комнате тонкий, горьковатый аромат. Осторожно касаясь пальцами стебля, Хрийз нащупала острые шипы. Розы. Единственный цветок, чо живет только зимой, а в теплое время спит под землей, ждет своей поры. Как выдерживают зверские холода их тонкие зеленые стебли и нежные лепестки? Девушка знала ответ: магия. Магический фон в Третьем мире был настолько силен, что растения впитывали его, как солнце. Впитывали, усиливали, отражали…
Снежан воспринималя ровным теплым солнышком. Замечательный человек. Но искра, которой не дали разгореться, погасла. Хрийз испытывала к Снежану благодарность, за то, что пришел проведать, за розы, за деревянный амулет-подарок в видеморского конька, со слабеньким зарядом стихии Воды. "На удачу", — пояснил Снежан. Он вырезал вещицу сам, вложил в нее искреннее чувство, это видно было сразу. Но и с его стороны огонь уже не горел, и это тоже было видно сразу. Зрение в магическим спектре — зло. Как говорится, многая знания… и далее по тексту, про печали.
Хрийз отложила работу, потянулась. Решила пройтись. Время освоиться у нее было: она потеряла счет дням, прошедшим в больнице. Сразу из палаты направо, коротким коридорчиком прямо и попадаешь в один из просторных общих холлов, с непременным бассейном-прудом в центре, с растениями и лавочками и доброжелательными соседями по несчастью. Это крыло полностью занимали те, кто так или иначе заработал себе проблемы со зрением.
Хрийз присела на одну из лавочек. В бассейне плескались и шумели мальчики-моревичи, их история была верхом детской безбашенности: катались со склона вместе с береговыми приятелями, не удержали равновесия, полетели дальше кубарем, прикладываясь головой ко всем встречным камням, деревьям, снегоуборочной машине… как итог, сотрясение мозга и гематомы на зрительном центре; ребятам теперь до конца зимы не кататься…
Мир дышал разноцветной жизнью. Линии сил сплетались и расплетались причудоивым калейдоскопом. Благодаря урокам Сихар, они уже не сводили с ума настолько, как в самом начале. Но разобраться в них по-прежнему получалось слабо. Хрийз даже не пыталась. Очень хотелось вернуться к обычноу зрению и забыть разноцветное, как страшный сон. Но, хотя тьма отступила и сквозь плотную повязку можно было уже различить свет и тени, до полного выздоровления было далеко.
Хрийз ждала весточки от Ненаша, с нетерпением и страхом, и не могла дождаться. Ненаш не приходил. Можно было бы позвать его, но Хрийз не решалась на это. Сказал, сам найдет и сообщит. Значит, надо ждать…
Договор с Ненашем торчал в собственной ауре как полоска тусклого мертвого света. Хрийз очень остро воспринимала его. И понимала, что не будет ей покоя, пока эта метка не вернется к своему хозяину. Скорей бы…
Если бы уйти отсюда наконец. Домой. К бабушке… Хрийз не представляла себе толком, что будет делать, если все у нее получится. Почти год в мире зеленого солнца не прошел даром, он изменил ее, она сама это чувствовала. Но мечта вернуться домой и чтобы все вновь стало, как было, была настолько сильна, что подавляла все. Вернуться. Домой. Выплакаться на плече у бабушки. И забыть пережитое как страшный сон…
Надежда жгла отчаянием. Оть бы получилось все. И даже если ценой окажется жизнь…
Хрийз ушла в переживания с головой, и не заметила вовремя постороннего в холле. Когда заметила, было уже поздно. Она узнала рисунок ауры: нелегкая принесла сюда сЧая. Позже Хрийз узнает, что у Островов есть договоренность с клиникой Жемчужного Взморья о лечении военных, получивших травмы в бою; сЧай, как командир, считал своим долгом заботиться о подчиненных лично. Он обладал феноменальной памятью, знал в лицо всех, кто ходил под его началом, невзирая на звания. Моряки боготворили его…
Может, мимо пронесет…
— Во что это ты снова влезла? — сердито спросил он вместо приветствия.
Хрийз пожала плечами, промолчала. Очень ей не хотелось связываться. И сбежать… От него убежишь, как же. Судьба, черти бы ее взяли.
— Кто? — свирепо спросил он. — Дахар? Я с нее шкуру…
— Нет, — поспешно ответила Хрийз. — Не Дахар.
— А кто?
— А это мое личное дело, — огрызнулась она.
А в самом деле, какое его собачье дело?! Шел мимо, и пусть бы себе шел. Мимо. Так нет же, прицепился!