Дочь кузнеца
Шрифт:
– А это - уже второй совет.
* * *
1275 год от Сотворения мира.
Солнце почти скрылось за горизонтом, заставляя воздух гореть оранжевым пламенем. Последние лучи, проникавшие сквозь широкие окна, бросали длинные тени, до неузнаваемости меняя лицо Нарила, глубже выделяя каждый шрам на нем. Заниле пришлось напомнить себе, что это именно тот старый раб, которого она знает уже несколько лет.
– Я ищу Кора, - проговорила
– Он может гулять целый день, но к вечеру всегда возвращается. Но сегодня я нигде не могу его найти.
– Пойдем, маленькая рабыня, - Нарил махнул рукой в сторону коридора, ведшего к кухне, то есть туда, где была его комната.
– Вообще-то я тороплюсь, - неуверенно возразила Занила.
– Уже нет.
Рабыня выругалась, поминая Темных Богов. "Уже нет." Кажется, она начинала многое понимать.
Комната Нарила совершенно не менялась, когда бы она не заходила в нее за прошедшие годы. Старый раб всегда убирался здесь сам. И Занила очень сильно сомневалась, пускает ли он в нее еще хоть кого-нибудь. Войдя вслед за мужчиной, она закрыла за собой дверь. Нарил опустился на кровать и, не дожидаясь, пока она тоже куда-нибудь сядет, заговорил:
– Ты собиралась сбежать, маленькая рабыня?
– полу вопрос полу утверждение. Скорее впрочем, утверждение. Поэтому Занила и не стала отвечать.
– Ты столько времени ничего не предпринимала. Но это ведь глупо было надеяться, что ты стала примерной рабыней?
– Ты все знаешь. Даже почему я еще здесь.
– Я знаю даже больше.
– Где Кор?!
– Занила больше не могла играть в эти игры. Ей хотелось вцепиться ногтями в лицо старого раба, еще больше уродуя изборожденную шрамами кожу, выбивая ответ. Он опустил глаза. Отвел их от ее взгляда.
– Твой зверь у Мабека Дагара.
Боль и гнев накатили волной. И схлынули, оставив после себя лишь пепел пустоты. Занила опустилась в плетеное кресло. Старое, но такое удобное. Положила руки на подлокотники. Аккуратно. Словно несла фарфоровую чашку, наполненную кипятком.
– Он знал, что я захочу сбежать?
– Занила уставилась в лицо старого раба, но он все еще предпочитал не встречаться с ней взглядом.
– Скажем так: у него были некоторые опасения. Он просто решил подстраховаться.
– Но откуда он узнал о его существовании?!
– отчаяние все-таки прорвалось наружу. А Нарил не сдержал усмешку, совсем не злую, скорее грустную:
– Ты не слишком-то его скрывала, маленькая рабыня!
Занила медленно кивнула, подтверждая справедливость этого замечания. Может быть, только от Дарины она скрывала его. А Мабек Дагар... Мабек Дагар... Он казался таким безобидным со своей вечной улыбкой, прячущейся в пушистых усах. Но она ведь знала, какой он на самом деле! И Нарил предупреждал ее.
– Значит, ты действительно не уйдешь без своего зверька, маленькая рабыня?
– голос старого раба заставил ее вскинуть голову.
– Я не верил в это! Я видел, как ты таскаешься с ним, но чтобы он значил для тебя так много?! Он твое уязвимое место, маленькая рабыня, понимаешь? Он делает себя слабой!
Занила усмехнулась, позволив боли выплеснуться в глаза.
– Должны же у девушки быть хоть какие-то слабости?
Глава 5. Ища и теряясь
Осень 1272 года от Сотворения мира.
Платье было красивым. Тонкий шелк цвета летнего догатского неба, нежный и гладкий; тесьма с серебряным шитьем, а на лифе даже нашиты крошечные блестящие стразы. Не драгоценные камешки, конечно, но блестят ничуть не хуже. Да, платье было красивым, а уж девчонкам-рабыням, которые несколько лет не надевали ничего кроме форменных платьев из серой шерсти или небеленого полотна (в зависимости от сезона), оно казалось самым роскошным в мире.
Другие платья, правда, тоже были ничего. Тем более что они были почти одного фасона и сшиты из ткани одного и того же качества. Так что отличал их только цвет шелка, ну и конечно размеры. А в этом конкретном платье Занилу привлекло скорее не оно само, а то, какими совершенно влюбленными глазами уставилась на него Ларка. За два года, проведенные в школе рабыня сильно изменилась во многом благодаря стараниям госпожи Дарины, которая ни на день не забывала своего обещания следить за ее фигурой. К третьему году обучения Ларка превратилась из застенчивой неуклюжей полной девочки в девушку (все еще застенчивую и немного неловкую) с очаровательной немного пухлой фигуркой. Дарина, впрочем, свои старания оставлять не собиралась.
"А вот ее руки нисколько не изменились", - машинально отметила Занила, наблюдая, как короткие пальчики на по-детски маленьких ладошках с ямочками поглаживают блестящий шелк, словно тот был живым. Ларка заметила свою подругу и обернулась к ней, даже не подумав оторваться от платья.
– Ох, Занила, я такая счастливая!
– пролепетала она.
– Наконец-то я смогу его одеть!
"А Мирима такая красивая!" Другой день, другая жизнь и другое платье. Занила рухнула в воспоминания как в омут со стоячей водой. Другая девушка... Но что же такое знакомое прозвучало в голосе? Или просто платье виновато? Занила словно саму себя за волосы вытянула из воспоминаний. Огляделась вокруг, будто снова узнавая комнату, тяжело дыша, словно и правда только что тонула.
– Да, Ларка, платье очень красивое, - Занила заставила себя ответить, чтобы отвлечься.
Где-то со второго года обучения рабынь начинали учить правильно одеваться, а еще их учили, как держать себя на аукционах, демонстрируя себя потенциальным покупателям с наиболее благоприятной стороны. Сегодня госпожа Дарина задумала совместить эти два занятия. А для этого девочкам выдали целую кучу шелковых платьев, да еще и позволили наряжаться самим, как им заблагорассудится. Занила ни на секунду не сомневалась, что это очередной урок, а точнее - очередной экзамен. Но большинство девчонок, казалось, просто сошли с ума от счастья.