Дочь леди Чаттерли

Лоуренс Дэвид Герберт

Конни весь вечер проплакала и даже отказалась от ужина. Но новорожденный малыш требовал к себе внимания. Конни его очень полюбила. Как странно, думал Оливер Меллорс, что эта анемичная некрасивая женщина, его старшая дочь, произвела на свет замечательного парнишку, который, как отметила Конни, очень похож на деда. Ну да, у ребенка точно такие же глаза и волосы, какие были в детстве у него, Оливера Меллорса. К счастью, мальчишка пошел в Меллорсов, а не в Куттсов.

И во второй раз Конни приехала из Лондона расстроенная. Она призналась Оливеру, что

плакала в поезде и на нее даже обращали внимание. Но скоро их девочка пошла на поправку. Доктор сказала, что с Клэр все будет в порядке, только ей нужно как следует отдохнуть. Месяц, может, даже больше. Конни еще не знала, где их дочь собирается провести свой отпуск.

Оливер Меллорс был человеком от земли, а поэтому мало разбирался в психиатрии. Он не мог понять, что происходит с их дочкой и почему это случилось. Ну да, у некоторых женщин есть нервы, они их проявляют, главным образом на мужчинах. Его первая жена Берта была очень нервной особой. И большой скандалисткой. Но ведь Клэр, его девонька, совсем не такая. Ласковая, добрая, отзывчивая… Что же с ней случилось? И поправимо ли это? Неужели его дочка всю жизнь будет страдать от этих проклятых нервов?..

У Оливера Меллорса отлегло от сердца, когда лечащий врач сказала Конни, что у Клэр все пройдет бесследно. Она назвала ее умницей и замечательной девушкой.

— У вас нет причин беспокоиться за нее, миссис Меллорс, — заверила она Конни. — Есть в ней какие-то скрытые пружины, но их просто не стоит затрагивать. Иначе снова случится срыв. Я знаю, ей очень не везло в отношениях с мужчинами, а поэтому избегайте в разговорах тем, связанных с этим. Скорей бы ваша дочь встретила того, кто ей нужен и вышла бы за него замуж.

Конни пересказала разговор с доктором Оливеру.

— Бедная, бедная девонька. Но я тоже так всегда думал.

— О Господи, помоги, чтобы это случилось как можно скорей. — И Конни тяжело вздохнула. — Только бы она не зациклилась на прошлом. Знаешь, еще эта доктор спросила у меня, кто такие Алф и Китти. Оказывается, Клэр твердила в бреду их имена.

— Черт побери, а кто это такие? — недоумевал Меллорс.

— Алф это тот парень, который ухаживал за нашими свиньями. Потом его забрали в армию. Ну а Китти — дочь пастуха.

— Но с какой стати наша девонька их вспоминала?

И тогда Конни рассказала ему о давнишнем происшествии, которое так потрясло маленькую Клэр.

Оливер покачал головой и закурил свою трубку.

— Ну и ну. Что-то я совсем не могу понять ее, нашу Клэр. Это же сама природа.

— Я тоже так думала. Но после того, что случилось с Клэр, во многом стала сомневаться, — призналась Конни.

…Клэр шла по знакомой вымощенной плитками дорожке к дому. Она не была в «Лебединой долине» больше двух месяцев. Все цветет и благоухает, щебечут птицы, гудят шмели… Как же здесь хорошо. Клэр набрала полные легкие воздуха. Красота, мир, покой — ей только это и нужно сейчас. Полегчало, очень полегчало в последнее время, но все равно в душе еще царят хаос и смятение.

Она

знала, что была серьезна больна. Долгие откровенные беседы с врачом-психиатром вселили в девушку уверенность в себе, восстановили какое-то равновесие в душе. Казалось, она заблудилась в темном лесу, но потом все-таки нашла дорогу назад, к душевному здоровью, за что была очень благодарна доктору. Что касается мужчин и секса, об этом она старалась не думать. Она окружила себя крепостью. Может, этого делать было не нужно, но так спокойней. Никто теперь ее не достанет. И она больше ни за что не станет путешествовать по этому жуткому туннелю, в котором ее ждут сплошные страдания.

Все были очень добры к ней. В особенности Лиз. Когда доктор разрешила посещения, у нее перебывала половина госпиталя. Даже Ивэнс Вам-все-нельзя нанесла ей продолжительный визит и была с ней необычайно добра.

— Мне очень недостает вас, сестра, — сказала она. — Вместо вас прислали патологическую кретинку. Она когда-нибудь сведет меня с ума. Теперь мне все приходится повторять дважды, а то и трижды. Вы, помню, схватывали налету каждое слово.

С этого дня Клэр и мисс Ивэнс подружились…

Клэр стала подниматься на крыльцо. В дверях ее встретила Конни. Она надела новое платье, красиво уложила свои роскошные волосы. И даже попудрила лицо. Клэр была тронута. У матери на губах застыла испуганная улыбка.

— Привет, мамочка, — прошептала Клэр, крепко обняла Конни и расцеловала в обе щеки.

От этого такого теплого и детского «мамочка» из глаз Конни брызнули слезы. Она ласково шлепнула Клэр по попке и поспешила отвернуться.

— Хорошо, что ты снова дома, моя родная…

Они сели за стол. Конни потрудилась на славу — ростбиф и вишневый пирог очень удались, домашнюю сметану, это настоящее лакомство по военному времени, съели в мгновение ока. За столом царили мир и согласие.

Улучив момент, Конни шепнула мужу:

— Мне кажется, с ней все будет в порядке.

— Только не торопи события, Кон, девонька. Пусть все идет своим чередом, — сказал мудрый Меллорс.

За кофе Клэр выспрашивала у родителей местные новости и весело смеялась. Одно не давало ей покоя — в коттедже за выпасом живет женщина с младенцем. Не приведи Господь снова общаться с нею. Ребенка, кажется, назвали Джонни. Похоже, так звали американца, которому он обязан своим рождением. У нее все никак не укладывалось в голове, что она стала тетей, а родители дедушкой и бабушкой.

Когда отец ушел, Клэр рассказала матери о том, в каких местах собирается провести свой отпуск.

— Моя подруга, Лиз Пиверел, уговорила меня погостить у них в Лон Эндоне. Мне кажется, это очень живописное местечко. Сэр Нейл и леди Пиверел прислали мне такое чудесное письмо с приглашением пожить в их имении.

— Лон Эндон! — воскликнула Конни и опустилась в кресло напротив. — Оттуда всего пять миль до Рагби, моего бывшего дома.

— Знаю. — Клэр взяла сигарету и нервно закурила. Она старалась избегать взгляда матери.