Дочь Ленина. Взгляд на историю… (сборник)
Шрифт:
БИЛЛ: Я письмо привез. Для нее.
БРИТЫЙ: Давайте-ка сюда, товарищ.
БИЛЛ: К сожалению, могу только в собственные руки. Такая договоренность.
БРИТЫЙ: Как хотите. У нас в семье – совершеннейшая свобода. Правда, не до анархии А вокруг, повторюсь, – очень тяжелые случаи. В стране криминогенная ситуация. И наша мягкотелость. Расстреливать стесняемся, батенька… Чайку не хотите?
БИЛЛ: Нет-нет, не беспокойтесь!
БРИТЫЙ: А я, пожалуй, выпью, пока труженица наша подойдет.
Бритый уходит и вскоре возвращается с чайником в руках. Но как же он переменился – наклеил бородку и усы!
И… торжествующе глядит на Билла.
БИЛЛ: Боже мой! Ленин!
«ЛЕНИН» (снисходительно улыбаясь):
БИЛЛ (совершенно потрясенный): Владимир Ильич!
«ЛЕНИН» (скромно): Ильич умер. А перед вами просто человек. Очень похожий на Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Главное, дорогой товарищ, не терять личную скромность.
(Ставит на стол бутылку водки).
«ЛЕНИН»: Как вы догадываетесь – сам не пью. Можно ли пить с лицом Ленина? А вы – не стесняйтесь. Российский пролетариат водочку уважает.
БИЛЛ: Я тоже не пью… Ленин!
«ЛЕНИН»: Чувствую, батенька, не можете избавиться от мистических восклицаний. Между тем мистики тут нет. История очень простая (пьет чай, звучно хрустя сахаром). Я всем ее рассказываю с превеликим удовольствием. Надо сказать, был я никому неизвестным актеришкой в знаменитом театре. И вот однажды наш главный режиссер… Человек, известнейший но тяжко больной «русской болезнью» решил поставить пьесу о Ленине. На пороге как раз мой юбилей – 110 лет. Был в театре, конечно, актер, который всегда играл Ильича, но помер, бедолага. Нужен новый Ленин. А где взять? Этот купол головы, этот череп Сократа? А ленинская одержимость? А «искра» в глазах, простите за каламбур? И понял наш главный – нету у него Ленина. Нотабене: что делает наш человек, когда проблема неразрешима?
БИЛЛ: Я думаю.
«ЛЕНИН»: И правильно думаешь. Но с кем пить? С самым горьким пьяницей в театре. Тогда это был я! Только я один мог его перепить. В Театре – Тень Отца Гамлета – вот и все мои роли… Ну если ты Тень – как не пить… В тот раз наш знаменитейший очень горевал… Пьем день. Потом три… Неделю. Пошла вторая. Не закусываем. Ползаем по комнате, как два лунохода. О Ленине все горюем На десятый день подползает он ко мне и шепчет: «Я знаю, кто Ленин. Я – Ленин…» «Нет, – говорю, – пьянь ты горькая, а не Ленин». Он плачет. «Точно, – говорит, – какой же я на хрен Ленин? Гавно я!». Еще пьем. Уже почти не движемся. И, как сейчас помню, подползает он ко мне и вдруг за волосы хвать! А у меня шевелюра шикарная была. Я думал – драться лезет. Хочу ему в рожу врезать – а силушки нет. А он мои волосы – назад, как будто отдирает, и шепчет: «Знаешь, кто Ленин? Ты – Ленин». И замертво падает пьяный. И я – за ним… Дома очнулся – голова разламывается. И вдруг – будто слышу голос: «Ты – Ленин». Подхожу к зеркалу, вот к этому, жениному трюмо, жена-покойница еще жива была, волосы закрываю полотенцем и обмираю.
БИЛЛ: Ленин!
«ЛЕНИН»: Ленин.
БИЛЛ: Скажите, ваша дочь…
«ЛЕНИН»: Придет, батенька, придет… И вот мчусь в театр, беру усы, бородку – домой приехал, опасной бритвой голову обрил. И наложил усы и бородку. Кричу жене. Входит, глядит на меня – и хвать за сердце. И шепчет…
БИЛЛ: Ленин!
«ЛЕНИН»: Да, Владимир, говорю, Ильич Ульянов-Ленин. Вот так все и случилось. С тех пор жизнь пришлось переменить. К примеру – алкоголь! Ни-ни-ни…
БИЛЛ: Ни-ни-ни.
«ЛЕНИН»: С вами очень приятно беседовать, товарищ, из города имени меня.
БИЛЛ: И мне тоже необычайно интересно. Но я все думаю: а может, сижу напрасно? Может, ваша дочь… попросту не придет?
«ЛЕНИН»: Обижаете! Дочь Ильича ночует только дома. Вы, конечно, знаете мое знаменитое письмо к Инессе Арманд, где Ильич сурово осуждал интеллигентски-мещанские внебрачные связи противопоставляя им здоровый пролетарский брак!
БИЛЛ: Но, если память не изменяет, он с этой Инессой…
«ЛЕНИН» (мягко): Перефразируя известное выражение: «Что дозволено Ленину, то не дозволено быку». Вот так началась моя новая жизнь. Естественно, вскоре я пришел к Главному. Надо сказать, что пьяный – он со мной друг первейший. А трезвый – с трудом узнавал. Вхожу в кабинет. Он, как всегда, после запоя – мрачный, спокойный. Смотрит на меня молча – величественно: дескать, что тебе, Тени, надо? Я, тоже молча, вынимаю усы и бороду – и нацепляю, И на него гляжу. «Действительно, Ленин, – говорит. – Ну и что?» Я говорю: «Как это – ну и что!? Я – Ленин!».»Ленин ты Ленин, а играть его не можешь? Фамилию поменять ты же не хочешь?» Так началась моя трагедия. Дело в том, батенька, что фамилия у меня для Ленина не самая удачная – Рабинович.
БИЛЛ: Разве вы…
«ЛЕНИН»: Никогда! Чистокровный русак! Вы что, не видали евреев с фамилией Иванов? А я – русский с фамилией Рабинович.
БИЛЛ: Но почему?
«ЛЕНИН»: Революционный прадед. Он был эсер, и в знак протеста против царского антисемитизма взял себе фамилию Рабинович. И мой дед был тоже революционер, но уже большевик. И конечно, он сохранил нашу революционную фамилию – Рабинович. Но мать моя была, к сожалению, из богатого крестьянского рода. Ее отец жил с нами. И вот сойдутся, бывало, два деда, спорят, кричат…
БИЛЛ: (усмехнулся) И долго они кричали?
«ЛЕНИН»: Вижу, правильный ответ знаете. До 37-го. Сначала революционного деда постреляли, потом крестьянского отправили в лагерь, как кулака. Наконец и за отцом моим пришли. Важный он был – заместитель наркома. А энкеведешник ему: «Ах ты Рабинович, жидовская морда!» И физиономию расквасил… Из всех них, надо сказать, вернулся только дед-кулак. Его уже во время войны выпустили. И на фронт. Он сразу в окружение попал. Сначала в немецкий лагерь, а в 45-м – в американский. Американцы его в СССР вернули, и у нас его отправили уже в наш лагерь! Он, когда вернулся, говорил мне малолетке: «В жизни задавай только два важных вопроса: “Бьют ли? И кормят ли?» В немецком лагере сильно били, и совсем не кормили, в американском – не били и кормили. Ну а в нашем – опять – били, и не кормили»… Но этот хоть вернулся. А мои-то ленинцы – Рабиновичи – с пулей! И как же мне, после всего этого – сменить фамилию Рабинович? Представьте, что бы сказал на подобное Ильич? О, Ильич умел осуждать соглашательство. «Мерзавец» «политическая проститутка», «сволочь» – это у него как пряники.
БИЛЛ: Поучительный рассказ… Но ваша дочь…
«ЛЕНИН» (не слушая): Но решился я попытать счастье на киностудии. Тогда как раз вся страна готовилась праздновать (как бы в шутку) мой юбилей. Такие торжества! Только подумай… Всего сто десять лет назад Ленин родился. Ведь живут же столетние. И он, значит, мог вполне жить.
БИЛЛ: И вы могли бы с ним встретиться – два Ленина!..
«ЛЕНИН»: Тогда на Мосфильме – сколько картин про него снималось. И вот беру свою ленинскую кепочку и бородку – и туда. Помню – голоден был, решил зайти в буфет. А там – жуткая картина: стоят в очереди за шницелем – три Ильича. Друг за дружкой. Меня от такого кощунства оттуда ветром сдуло. Иду по коридору и в открытую дверь вижу картину: плюгавый человечек развалился на диване и перед ним навытяжку стоит – ну, кто бы вы думали?
БИЛЛ: Он!
«ЛЕНИН»: Он! Он! Ильич! И плюгавый мерзавец криком кричит на него. Я схватил стул и… Плюгавый оборачивается… Ну представляете – вдруг перед вами вырастает второй Ильич – уже со стулом.
БИЛЛ: Разрыв сердца!
«ЛЕНИН»: Ничего подобного. Бросился лобызать меня. «Где ж ты раньше был, – кричит. – Какое лицо! Я тебя всю жизнь искал».
БИЛЛ: А вы ему – фамилию!
«ЛЕНИН»: Он только и вздохнул: «Ах, Рабинович, Рабинович. Огорчил ты меня, Рабинович! Но ничего, мы тебе ее сменим, тебя все равно никто не знает». – «Это, – говорю, – ты меняй свою фамилию, благо ты ее уже сменил. А мою революционную фамилию не трожь!»