Дочь лесника
Шрифт:
– Устроится наша Алинка, еще как устроится!
– согласился я с Николаем.
– Мы и Сереге дело найдем, есть у меня на этот счет кое-какие мысли.
– Это как же?
– удивился Николай.
– Он же продажник?
– А что, продавать наши с тобой железки и алинкины тряпки не надо будет?
– ехидно осведомился я.
– А жить на что? Я-то сам, ко всему, еще и рекламщик, так что развернемся мы тут ого-го!
Николай довольно усмехнулся.
– Ну, и еще насчет добровольности, - я вернулся к серьезному тону и теме, которая, как был уверен, требовала полного прояснения.
– Ты, Николай, сам знаешь, работать из-под палки человек будет хреново.
– Тем более русский, - уточнил Николай.
– А работать из-под палки головой не будет вообще, - продолжил я.
– Если чего и придумает, то исключительно как от работы уклониться. Головой только добровольно и можно работать.
– И верно, - признал мою правоту Николай.
– Теперь, значит, ждем еще три месяца...
Ну да. Ждем. Тоже, кстати, интересно. Мосток в подмосковном лесу мы разглядывали в июле месяце, а здесь оказались в мае. То есть как в мае? Ну вот так. Год здесь привычным для нас образом делился на те же самые двенадцать месяцев, только что начинался с марта. К местным названиям месяцев мы так и не привыкли, продолжая пользоваться родными. Да сами посудите - май, в котором мы сюда попали, обзывали здесь 'поздним весенником', июнь, который прожили тут целиком, был 'ранним летником', сейчас на дворе стояло самое начало 'среднего летника', июля, то бишь, а ярмарка осенняя открывалась в 'среднем осеннике', в октябре, значит. Ну да, как раз через три месяца.
Глава 6
'Любите книгу - источник знаний!' - в моем детстве такие призывы повторялись частенько, как из уст взрослых, так и в виде плакатов. Я полюбил. До сих пор люблю. При всем удобстве оставшихся дома интернета и электронных читалок нет более приятного способа получения тех самых знаний, чем добротная бумажная книга. На хорошей бумаге, в твердом переплете, напечатанная шрифтом, достаточно крупным для удобства чтения, но не настолько крупным, чтобы возникло впечатление, будто издатели пошли навстречу автору, не имеющему, что сказать, но желающему видеть свой труд в солидном формате. Вот как раз такую добротную книгу я и читал. 'История Империи в изложении для полного курса обучения в народных школах', сочинил которую неизвестный мне Фейарн Гройт, разумеется, серьезным научным исследованием ни в коей мере не была. Как и любой учебник в любое время и в любой стране, она излагала историю государства в том виде, в каком ее, по мнению властей, надлежало видеть добропорядочным и благонадежным гражданам. Вот это и было в книге самым интересным - пробираясь по непривычным буквам и словам, я узнавал историю такой, какой ее видели наши добрые хозяева и, как я понимал, большинство населении Империи. Или, скажем так, большинство грамотного населения Империи, если вдруг грамотность была тут не всеобщей. Хотя те же Триамы, демонстрируя поголовное (мелких не считаем) умение читать и писать в лесу на самом краю Империи, на определенные мысли наводили.
Чтение стало на хуторе Триамов одним из моих любимейших занятий, и я с каким-то внутренним ужасом гнал от себя мысли о том, что будет, когда я прочту все имеющиеся в доме книги. Но пока что этот страшный для меня день оставался еще далеким. Я осилил только первый из трех томов 'Истории Империи' (сейчас читал второй), 'Землеописание или Краткие сведения о странах и народах Срединного континента и иных земель' некоего, довольно давно жившего Гернота Честного и 'Дополнения к землеописанию Гернота Честного, написанные его учениками и последователями'. Четырнадцать книг еще ждали своего часа. Точнее, тринадцать - местный букварь, а точнее, 'Буковник новый для обучения чтению и письму' я тоже изучил. Просто не признался с самого начала - как-то неприлично в моем-то возрасте...
– Феотр?
– в нашу с Николаем комнатку, где я сейчас в гордом одиночестве читал историю, заглянула Лора. Ну да, мое имя здесь произносили именно 'Феотр'. Сергей стал Сиарком, Алинку называли Линни, а Николай теперь отзывался на совсем уж невообразимое Никлаа. Тоже плюс местным. Чем больше народ переиначивает на свой лад иностранные имена и названия, тем более этот народ самодостаточен.
– Феотр, я стучала!
– девушка сразу же выставила оправдание своему вторжению. Да, еще дома я замечал за собой такой грех - мог залезть в книгу так глубоко, что реагировал далеко не на все внешние сигналы.
– Ты много читаешь, - Лора произнесла это скорее утвердительно, чем вопросительно.
Ну да, много. По здешним меркам. Зато работаю меньше других, ха-ха. Корнат когда узнал, что я старше него, проникся и как-то извернулся распределять работу так, что мне доставалось заметно поменьше, чем остальным.
Да-да, мы тут работали. Не то чтобы отрабатывали свое содержание, за это Корнату Империя заплатит, а просто так, из нормальной человеческой солидарности.
– Вы все читаете много, - не унималась Лорка.
– Линни говорила, у вас еще больше читают?
– Да, - подтвердил я. На какой-то развернутый разговор, честно говоря, настроя не было.
– Наверное, это очень интересно, - вот у Лоры такой настрой, судя по всему, наличествовал, и отсутствие его у меня девушку не особо и волновало.
– Вы постоянно что-то узнаете...
– Она мечтательно закатила глазки к потолку и на какое-то время задумалась.
Эх, девочка... Знала бы ты, сколько всякой ерунды и всяческого словесного, зрительного и прочего информационного мусора постоянно вливается в наши мозги, ты бы в ужасе спряталась. Ну да. Или подсела бы на это не хуже чем на наркоту.
– Феотр, а ты мог бы научить меня своему языку?
– неожиданно спросила она.
– Лора, а зачем?
– я постарался подпустить в голос побольше мягкости и доброты.
– Мы учим ваш язык, не просто так, чтобы его знать. Мы разговариваем с вами, читаем ваши книги, мы, зная ваш язык, сможем жить здесь. А какая тебе будет польза от знания нашего языка? Я думаю, осенью мы уедем и тебе не с кем будет на нашем языке говорить. И читать здесь по-нашему нечего. Ты просто быстро забудешь наш язык, потому что для тебя это будет бесполезное знание.
Скорчив недовольную мордашку, девушка все же признала мою правоту. Интересно, что она придумает в следующий раз?
Да... Вот ведь выросла проблема на ровном месте... Впрочем, проблеме этой было уже почти семнадцать местных лет, а моей она стала где-то с неделю назад, когда я с удивлением заметил, что Лорка дышит ко мне явно неровно. Девчонка старалась почаще и подольше находиться у меня на глазах, а если повода для этого не было, тут же его создавала, ни капельки не заботясь о правдоподобности. Раз она вызвалась проконтролировать мои упражнения в стрельбе из винтовки - это вообще было что-то с чем-то. Лорик прямо-таки из кожи вон лезла, создавая ситуации, в которых я, как она, видимо, полагала, просто обязан был ее обнять. Как я при таком напоре умудрился избежать самострела или чего похуже, сказать до сих пор не могу. Откровенно говоря, я подозревал, дальше будет больше.
Усиливало эти подозрения то, что Лорка, пытаясь привлечь к своей особе мое мужское внимание, нимало не заморачивалась присутствием своих родных или остальных членов нашего попаданческого коллектива. Разве что прилипала ко мне при попытке прицелиться в мишень, дождавшись, пока уйдут отец да Николай. Судя по отсутствию реакции со стороны родителей и старшего брата, никаких положений гвенда она при этом не нарушала, и это меня несколько, скажем так, озадачивало.
Гвенд... Тоже интересное явление. Этим словом тут именуют свод правил и рекомендаций, заменяющий народу бааров, как лесных, так и полевых, закон, обычай и религию вместе. Происхождение гвенда все же носило религиозный характер, но так, чисто номинально. Как я понял, считалось, что первые, самые древние, положения гвенда дал баарам кто-то из богов, на чем и оставил людей без своего дальнейшего надзора, пообещав когда-нибудь спросить за их исполнение. Со временем этих положений для регулирования жизни баарам стало не хватать, а поскольку божественная инспекция все никак не являлась, люди стали прибавлять к ним уже свои собственные дополнения. Так и жили - сначала исключительно по гвенду, затем, когда сюда пришла Империя, ее законам баары следовали только в отношениях с имперскими властями. Империю, впрочем, такое положение устраивало. Если я понимал правильно, признание гвенда обеспечило имперцам неплохую экономию на содержание в землях бааров судей и полицейских.