Дочь мэра
Шрифт:
Охренеть наглость. Мне предъявляют по поводу моей же девушки. А нахуй не сходить?
— Она не сделала выбор. Яна не знала обо мне, теперь знает. И воевать я могу до последнего. Со мной у тебя сражаться не выйдет.
Нихуя себе заявочки. Я отталкиваюсь от машины и иду к нему на таран. Воевать за мою Яночку? Выбор не сделала? А ты не охренел ли часом? И сражаться у меня не выйдет? А ты, деда, дурак, я погляжу, и возраст тут явно не помог.
— Слушай, ты пиздишь много и не по делу, я передумал, — ударяю его с ноги по коленному суставу, но выходит, что не ударяю.
Шоры упали на глаза, и теперь я представляю собой разъяренного дикого кабана. Загрызу и сожру живьем. Меня даже совесть мучить не будет. Потому что свое надо выгрызать всегда, это я понял с самого детства, и не вижу причин не действовать сейчас по накатанной.
Воевать он собрался за мою Яночку! Обломишься и переломишься за нее воевать, она моя. Все. Поезд ушел, тю-тю! И чей-то зубной состав сейчас тронется!
Вмазав наглому пиндосу по роже, начинаю испытывать наслаждение. Ответка мне прилетает неплохая. У мужика удар поставлен, и я даже не могу сказать, что он хиляк. Нихера подобного, хоть и очень хотелось бы его в асфальт закатать с одного удара. Нет. Этот мужик хоть и не молодой, но явно опытный.
Даже манера поведения при ведении боя у него такая, как бывает у вояк, вот почему мне кажется, что в лице возрастного нахожу коллегу, мать его итить!
Может даже и сейчас он вояка, иначе откуда такие навыки?
Руки чешутся втащить ответку, но мне на грудь падает Облачко в белом платье, что сразу переводит фокус внимания. С силой сдавив шею, она упирается своим лицом в мое и шепчет:
— Бодя, не надо, успокойся. У тебя швы, тебе нельзя. Пожалуйста, — буквально молит, и я обхватываю ее двумя руками, пальцами сжимая осиную талию. Она очень красивая. Втягиваю носом неповторимый аромат и меня ведет, как ненормальный теперь вдыхаю запах, от которого перманентно стояк.
Максимально красивая девочка, которая повисла на моей шее, и я отрубаюсь от всего, что происходило до ее появления. Как распалившийся огонь меня тушат ушатом ледяной воды. Это пиздец как накрывает. Сильно, мощно.
Очень красивая.
Я даже на минуту теряюсь от этой красоты. Сказал же, чтобы не наряжалась, а тут прямо вау. Вау. Я на ее фоне смотрюсь как сморчок, размазанный по стенке.
— Отойди, Яна. Мы просто говорим, — тулит ей дичь этот перец. ТЫ НАГЛЫЙ!
Я моргаю пару раз, переводя мутный взгляд на этого поцю, он же, не мигая взирает на меня. Ноздри раздуваются как у буйвола. Бесит так, что аж трусит, мне б ему втащить так, чтоб не встал. Сразу стану поспокойнее.
Не хочу признавать, но я точно ревную. Ревную, потому что вдруг догоняю: у них нечто уже давненько, ладно, не у них. У него что-то к моей Яночке уже давно, и тот букет теперь понятно от кого.
Но почему она молчала? Особенно после слов о том, что она теперь в курсе. Серьезно? И ты молчала? Почему?
Он тебе нравится? Кажется, я схожу с ума по этой девочке, и готов ревновать ее к каждому столбу.
Яна мягко обхватывает мое лицо и заставляет смотреть на себя. Еще бы. Когда тонкие пальчики намертво впиваются в твою кожу, и в мозгах сразу столько идей, как именно это еще могло бы быть еще и не тут, а в кровати, я больше точно никуда в сторону смотреть не смогу.
Жар по коже распаляется быстро и все от одного источника. Мягких подушечек, аккуратно порхающих по моему лицу. Большой палец ложится совсем близко к губам, и я открываю рот, хватая сахарный пальчик.
Не смотрю на додика, но реакция его точно яркая, потому что меня начинает сдувать адским пламенем, изрыгаемым его взглядом. Огнедышащий дракон во всей красе. Улыбаюсь и провожу языком по подушечке большого пальца. ВСТАВЛЯЕТ. Как обычно, а вот Яночка краснеет, облизывая нижнюю губку.
Я б обязательно сожрал ее всю.
— Саша, пожалуйста, — Облачко убирает руки и разворачивается ко мне спиной. Вид тоже вау, но, блять, какого хера? Эффект такой, будто мне жали конфетку и отобрали сразу. Я только лизнул, да и хватит? Серьезно?
Она идет в его сторону и примирительно приподнимает руки.
— Бодя, пожалуйста, дай нам поговорить. Иди в машину.
— Хуй там валялся, — иду к ним и хватаю мою девочку за руку.
Говорить она с ним собралась без моего присутствия. Но Облачко поворачивается и бросает на меня свирепый взгляд.
— Богдан, нам надо поговорить, а затем я сяду к тебе в машину. Мы будем прямо перед тобой. Мне надо ровно пять минут, пожалуйста.
Сейчас она полна решимости, и может я никогда не видел ее такой суровой.
— Увижу, что он к тебе прикасается, я выйду из машины и сделаю его инвалидом, — говорю громко и безапелляционно. Додик хмыкает, явно не воспринимая мои слова всерьез.
Ну смейся. Хорошо смеется тот, кто смеется последний ведь.
Иду к машине задом, мониторя ситуацию впереди себя. Яна не думает приближаться, да и этот Саша тоже не делает и шагу вперед, но взгляд при виде на мое Облачко ощутимо меняется.
Тоже плывет.
Блять, он очень похож на меня.
Мы оба поплыли.
Глава 39
Мне кажется, мое сердце сейчас выпрыгнет. Я чувствую, что что-то не так, почти сразу. Вот просто щемит до боли сердце. И потому быстро сообщив маме, что иду на день Рождения к однокурснице и может даже с ночевкой (причин ей не верить мне попросту нет), хватаю сумочку и мчусь к центральным воротам, которые от нашего дома буквально в трех минутах пешей прогулки.
Белое платье и кеды — вряд ли смотрится как «обычное», но я очень хочу быть красивой сегодня по-особенному, ведь на вечере будут друзья Богдана, и все они будут меня оценивать. Хоть бы кто что ни говорил, всегда первое впечатление — оценить нового человека по внешности.
Мне даже пришло в голову подвести глаза, просто чтобы было…
Наверное, мое предчувствие, срабатывает не просто так. Буквально за десять минут до выхода я же столкнулась с Сашей, с которым мы теперь стараемся не пересекаться.