Дочь моего друга
Шрифт:
И в сочувствии девчонок мне чудится фальшь, под которой прячется желание расспросить, выяснить все из первых рук. Я больше никому не верю. Только Демиду.
Я верила папе, верила что он меня любит, обо мне заботится. Но он бросил меня, и если бы не Демид, я не знаю, где бы я сейчас жила. Наверное, меня бы уже не было. Оказывается, я совсем неприспособленная, я сама ничего не могу.
Я немного умею готовить, но у Демида есть домработница, которая все делает по дому. Еду он заказывает в ресторане, иногда просит приготовить
Дома я почти все время одна, Демид целыми днями работает. Он мне выделил комнату, куда перевез все мои вещи. Он хочет, чтобы мне было максимально комфортно. Но я очень тоскую по своей комнате и нашему с папой дому. Мне там было хорошо, я иногда езжу на него смотреть.
Демиду не говорю, мне кажется, ему это не понравится. Он очень мало говорил о тех людях, с которыми связался папа, но из его слов я поняла, что они очень опасные. И я не понимаю, как папа мог так со мной поступить.
Если он знал, какие они, как он мог с ними связаться? Я спрашивала Демида, но он отмалчивается. Повторяет только, что папа меня очень любил, и все. А я не понимаю, как так можно. Любить и бросить.
Сегодня решаю все-таки сама приготовить ужин. Предварительно звоню Демиду чтобы спросить, когда он будет. Ждать его к ужину или нет.
Он всегда предупреждает, если задерживается. Но ни разу такого не было, чтобы он не ночевал дома. Не знаю, это из-за меня или нет. Я помню про его правило трех дней, но мне сейчас даже дико вспоминать, что у нас с ним был секс. Что Демид мой первый мужчина.
Это была другая жизнь, другая я. И Демид был другой.
Он очень внимательный ко мне, предупредительный, заботливый. Но меня не покидает ощущение, что он все это делает из жалости, как к больному ребенку.
Для него я такая и есть. Дочка его друга. Которая повисла на его шее как балласт. А Демид слишком порядочный, чтобы меня при этом еще и трахать.
У нас с ним негласный договор — мы оба не вспоминаем то, что между нами было. Даже те два раза, что мы с ним просто спали вместе в нашем доме, кажутся чем-то нереально далеким.
А в ту ванную комнату на первом этаже я так ни разу больше и не вошла.
Телефон вибрирует, на экране загорается имя Демида.
— Малыш, ты звонила?
То, что у меня от его голоса все еще по телу идет дрожь, это лишь отголоски прошлого. Как при виде нашего с папой дома у меня все еще по телу идут мурашки.
Это пока не проходит, но я знаю, что пройдет.
— Хотела спросить, тебя ждать к ужину?
— Да, я приеду. Что заказать?
— Я хотела приготовить. Или... ты не хочешь?
Пауза практически незаметна, или это я слишком внимательно вслушиваюсь.
— Хорошо, Арина, я буду в семь.
Остаток дня провожу на подъеме. Продукты в холодильнике есть, решаю не экспериментировать, а запечь курицу, приготовить рис с овощами и нарезать салат.
Демид приезжает
У меня все готово, но я все равно несколько раз перекладываю приборы, пока он моет руки.
— Как вкусно пахнет. Привет, — привычно тычется носом в макушку и садится за стол.
Затаив дыхание, слежу, как он отрезает кусочек курицы и отправляет в рот. Застывает с блаженной миной.
— Ммм... Дас ист фантастиш! Очень вкусно, малыш.
Не могу сдержать довольную улыбку и сама принимаюсь за еду. Действительно вкусно.
— Может, вина?
— Можно...
Демид идет за бутылкой, я достаю бокалы. Он разливает вино и улыбается, наверное, впервые с того дня как не стало отца. И мне тоже хоть на минуту становится немного легче.
К концу ужина я сама расслабляюсь. Мелкими глотками пью свое вино, пока Демид варит кофе. Он сам вызвался после такого по его словам божественного ужина.
Конечно, мне приятно. Я заказала капучино.
— Кстати, малыш, найди свой паспорт, — говорит он, ставя передо мной дымящуюся чашку с молочной пенкой.
— Зачем? — отставляю бокал и двигаю чашку ближе.
— Завтра поедем подадим заявление в ЗАГС, — говорит он расслабленным будничным тоном, и я проливаю на стол белую молочную пенку.
Глава 22
Демид
— Зачем? Зачем нам туда идти? — Арина съеживается и смотрит на меня так, словно я не про ЗАГС сказал, а про клетку с тиграми. Или с Маркеловым...
Опускаю голову и потираю переносицу. Заебался я с этим Маркеловым. Не зря всегда держался подальше от таких. Интуитивно чувствовал, что нельзя с ними связываться, что с ним, что с Ямпольским.
Но если Ямпольский хотя бы видимость цивилизованного бизнесмена соблюдает, то Ринат бандитом был, бандитом и подохнет.
Глеб всегда сторонился таких и по своей воле старался с ними дел не иметь. Как это его сейчас угораздило?
Я один шаг сделал, а уже увяз по самые яйца. Сам не заметил, как фактически начал на него работать.
Как начал, так и кончу. С такими как Ринат нельзя молчать, надо все озвучивать «на берегу», как они любят выражаться. И стоит ему потерять эти самые берега, вежливо на это указать.
Я начал с того, что принес деньги. Выложил перед Маркеловым на стол пачки стопкой и подвинул к нему.
— Это что? — поднял глаза Ринат.
— Деньги, — ответил я, глядя в упор.
— Вижу, что деньги, не слепой. За что, спрашиваю?
— За «Порше». Глеб его дочери на девятнадцать лет подарил. Здесь полная стоимость, как из салона.
Что-то видимо дрогнуло в этой заскорузлой, темной душе. Маркелов сдвинул брови и глянул из-под них свирепо.
— Это кем ты меня считаешь, Демид Александрович? Каким уебком?