Дочь нечестивца
Шрифт:
— Нейт, — только и смог выдавить из себя негр, затем его лицо искривилось, и Диктис с тревогой и отвращением понял, что тот сдерживает слёзы. На стол между ними лёг испещрённый знаками лист папируса.
Глава 31
О смерти номарха Гиант узнал слишком поздно. В панике он бежал по безлюдным коридорам спящего, ничего не подозревающего дворца, отчаянно пытаясь опередить стражу и Рахенема. Когда он сорвался с места, верховный жрец бога Амона и по совместительству главный врач склонялся над неподвижным телом, и это внушало призрачную, но всё же надежду. Может быть, он успеет? Сандалии из папируса гулко стучали по каменным плитам,
Евнух свернул в примыкающий коридор, в конце которого ждала нужная дверь, ещё невидимая во мраке. Скорее всего, Рахенем придёт за Нейт утром, но до рассвета оставалось не так много времени. В этом крыле окон не было, но горизонт уже, наверное, порозовел — Ра в очередной раз одолел гигантского змея Апопа, и его лодка снова возвращалась на небосвод. Впервые в жизни Гиант пожалел о том, что эта битва, повторявшаяся каждую ночь, сегодня закончилась слишком рано. Привыкшие к темноте глаза уже различали во мраке очертания заветной двери. Гиант открывал её так часто, что знал, как и в какой тональности скрипнет старое полотно, когда мужчина его на себя потянет. Вдруг он почувствовал, что задыхается. От быстрого бега сердце готово было взорваться. Гиант коснулся двери, и масляной светильник в руке мигнул и погас, наполнив евнуха суеверным ужасом. Нубиец застыл.
«Вот сейчас Анубис на меня и набросится, — подумал он, — а может, это будет сам убитый номарх, его разгневанный ка, пытающийся мне помешать? Злить мертвецов опасно».
Гиант в панике рванул дверь на себя, и пронзительный скрип разрезал тишину коридоров, подобно громовому раскату. От неприятного звука евнух поморщился. Не передать словами, какое облегчение он испытал, подперев спиной закрытую дверь.
— В чём дело? — раздавшийся в тишине голос заставил вздрогнуть. Из полумрака на Гианта смотрела обнажённая девушка, сидящая на кровати в полосе лунного света. Гиант её разбудил.
— Быстрее. Собирайся. Надо уходить, — собственный отрывистый шепот показался чужим и опасно громким. Нейт не сдвинулась с места, только скрестила руки на груди.
— В чём дело? — повторила она, тратя драгоценное время, которого и так не осталось. Гиант едва не взвыл от отчаяния.
— Пожалуйста, — взмолился он, вслушиваясь в тишину коридоров и боясь уловить в ней приближающиеся шаги. — Я потом всё объясню. Номарха отравили.
Нейт остолбенела, просто впала в ступор, по крайней мере, так показалось Гианту. Не выдержав, он бросился девушке в ноги, чтобы привычно опустить голову ей на колени, ища утешения.
— Нам надо уходить. Не ровен час, Рахенем о тебе вспомнит и прикажет убить. Или приставит к тебе стражу, пока Кархедон будет отмокать в натроне, чтобы потом похоронить вместе с ним заживо.
Нейт кивнула, продолжая машинально поглаживать его голову. Казалось, её охватил тот самый парализующий страх, который заставляет человека при виде опасности столбенеть вместо того, чтобы сражаться или пытаться спастись бегством. Гиант отругал себя за малодушие и эгоизм, не позволившие ему отпустить Нейт раньше, когда они только узнали о посмертной воле номарха. Но тогда девушке удалось убедить их обоих в том, что до трагедии много лет, и та превратилась в нечто необязательное, в подобие ночного кошмара, сильные впечатления от которого со временем блекнут, а потом исчезают совсем.
— Ты уверен, что сможешь нас вывести? Если попадемся, тебя убьют.
— Мы рискнём, — ответил Гиант. На короткий восхитительный миг он поднялся над страхом и паникой и ощутил себя необыкновенно счастливым: Нейт за него волновалась! Слова любви готовы были сорваться с губ, но потом он понял, насколько неуместны они в такой ситуации. — Пойдем.
Гиант поднялся с колен и потянул любимую за руку. И тут дверь спальни с грохотом распахнулась, и внутрь ворвалась вооружённая стража. В комнате сразу стало тесно — крепкие люди с мечами наизготовку заполнили собой всё пространство. Воины расступились, и вперед с торжественным видом вышел верховный жрец.
— Последней волей номарха, сила и слава его ка, — начал он, и голос дрожал от пафоса, словно потревоженная струна лиры, — тебе, прекрасная Нейт, выпала огромная честь сопровождать своего господина в его загробном странствии. Служи ему и всячески угождай, ибо тебя, любимейшую из любимых, он выделил и пожелал сделать своей вечной спутницей. Возрадуйся. Волей номарха тебя похоронят, как принцессу крови. Твою плоть пропитают драгоценными смолами и укутают в самый прочный и долговечный лен. Семьдесят дней ты будешь отмокать в натроновой ванне, после того как заботливые руки бальзамировщиков извлекут твои внутренние органы и поместят их в канопы, все, кроме сердца, ибо оно обитель души и вместилище мысли, и почек, так как они связаны с водой священного Нила.
Нейт незаметно отодвинулась от Гианта, пока никто не заметил, что они держатся за руки. Шагнула вперед с видом не менее решительным и торжественным, чем у верховного жреца бога Амона.
— Я сама мечтаю разделить вечность со своим господином, — сказала девушка, и ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице, — но прошу похоронить меня с ним живую, дабы я могла достойно его оплакать.
Просьба наложницы удивила жреца. Он содрогнулся, представив, каково это — медленно умирать от жажды, голода и удушья в темноте запечатанной пирамиды, в одиночестве, среди сокровищ и мумий. Но возражать не стал. Изредка такое случалось. Да и кто он, чтобы стоять на пути столь самоотверженной преданности.
— Да будет так, — кивнул Рахенем, и по его команде стражники окружили девушку. Прежде чем наложницу увели, она успела шепотом попросить Гианта принести ей калам и папирус.
Нейт держали в маленькой комнатке, словно заставляя привыкать к своему будущему жилищу — тесному саркофагу в погребальной камере. К девушке никого не пускали, но благодаря положению главного евнуха Гианту удалось передать ей то, что она просила, и получить обратно исписанный свиток со словестными указаниями, адресованными нубийцу лично.
Тело Кархедона на семьдесят дней поместили в натроновую ванну, рассасывающую жир, и ровно столько времени было у Диктиса, чтобы подготовить и спланировать одно из величайших ограблений в Египте. Зная о его многолетней ненависти к номарху, Нейт ни секунды не сомневалась: разбойник поможет ей, путь даже сделает это не из романтических побуждений, а из корыстолюбия и желания отомстить. Действительно, почему бы не спасти соблазнительную красавицу, раз уж всё равно собираешься проникнуть в гробницу? Как знать, быть может, даже удастся извлечь из этого двойную выгоду, и рыжеволосая бестия сполна отблагодарит за услугу? Нейт горько усмехнулась. Она не питала иллюзий и молилась только о том, чтобы главарю бандитов захотелось вытащить её из пирамиды живой: медлить было нельзя — разряженного воздуха в замкнутом пространстве гробницы хватит несколько дней, и то, если не зажигать факелы. К тому же несчастная могла умереть раньше: от жажды и голода.