Дочь Некроманта
Шрифт:
Больше Ниакрис ничего не увидела — пришло четкое осознание пути, дорога лежала перед ней, словно начертанная на карте. Оставалось только встать и идти.
Сознание погасло, уступив натиску боли. Ниакрис провалилась в забытье с блаженной улыбкой на губах. Она узнала все, что нужно, — и кого волнует, что откатом от ее заклинания колодец превратился в зловонную яму, забитую ядовитой зеленоватой слизью, где очень скоро заведутся более чем несимпатичные создания?..
Дорога стелилась под ноги. Закаты сменялись
Как правило, она сторонилась людей. Еду она добывала в лесах — осень щедра на ягоды с грибами, и только невежда не сможет на этом прожить, а Ниакрис как раз невеждой отнюдь не была.
Правда, однажды она-таки не смогла миновать города — крепость запирала вход в узкое ущелье, а пробираться по отвесным скалам означало большую потерю времени — летать Ниакрис все-таки не умела.
На нее стали пялиться еще в воротах. Стражники, смуглые, черноволосые, в странных желтоватых пластинчатых доспехах и рогатых шлемах, уставились на белокожую Ниакрис, словно на чудо. Копья с широкими, в полторы ладони наконечниками скрестились, преграждая ей путь.
Язык, на котором к ней обратились, Ниакрис знала, но ответ получился, разумеется, с акцентом: наставники Храма очень старались, но полностью изгнать это так и не смогли.
— Ты откуда?
— Из Меагры, — Ниакрис назвала большой порт на побережье Южного Океана.
— Не похожа ты на меагрийку, — нахмурился старший. Скрещенные копья не поднимались.
— Конечно, — презрительно бросила Ниакрис. — Я в Княж-городе родилась.
— В Княж-городе? — не успокаивался стражник. — А в Меагре что делала?
— На жизнь зарабатывала, — невозмутимо ответила Ниакрис. — Так, как могла. — И она игриво подмигнула старшему наряда.
Охранники масляно осклабились.
— Э, подружка, мы таких, как ты, запросто в город не пускаем, — ухмыльнулся старшина. — Давай-ка, прогуляемся… тут недалеко…
— Можно и прогуляться, — беспечно кивнула Ниакрис.
— За меня останешься, Кирит, — распорядился старшина. Облапил Ниакрис за плечи и почти что поволок к узкому проулку, вплотную примыкавшему к городской стене.
Так Ниакрис и попала внутрь.
Они прошли шагов двадцать по грязной улочке, завернули за угол, оказавшись в окружении отвратного вида глинобитных домов в два этажа, с черными провалами окон и зловонными сточными канавами вдоль стен. Стражник задом толкнул какую-то дверь, потянув Ниакрис внутрь.
Она послушно последовала за ним — но стоило
Незадачливый страж свалился, точно куль с мукой, не издав и единого звука. Ниакрис равнодушно перешагнула через тело. Несколько мгновений спустя она уже покинула лачугу через занавешенную рваным покрывалом заднюю дверь, оказавшись на другой улочке, еще более кривой и грязной, чем предыдущая. Не оглядываясь, девушка быстро двинулась в глубь густого и запутанного лабиринта, возведенного человеческими руками.
Она не собиралась задерживаться здесь. Солдата, конечно же, хватятся его же собственные товарищи, и найти им его труда не составит — едва ли место подобных утех держалось в особенном секрете. Ниакрис легко прорвалась бы сквозь любые заслоны — но кто знает, вдруг Враг имеет тут своих прознатчиков?..
И все-таки проскользнуть тихо и незаметно ей не удалось.
На перекрестке ее остановили двое, от кого она, честно говоря, в последнюю очередь ждала бы угрозы.
Пара неспешных, солидного вида монахов в добротных, чистых алых рясах, с лицами более чем умиротворенными — что нетрудно было понять, потому как святые отцы прямо-таки благоухали добрым ячменным пивом.
Один — здоровенный толстяк — благодушно перебирал четки, второй, высокий и тонкий, и вовсе шагал, возведя очи горе, и, казалось, вообще не интересуясь мирским. Ниакрис аккуратно взяла левее, обходя колоритную парочку, но монахи, которым еще секунду назад вообще не было до нее никакого дела, внезапно и резко подались к ней.
— Дочь моя, куда направляешься ты? — сладким голоском пропел толстяк.
— Да-да, куда? — подхватил высокий.
Ниакрис отшатнулась. Монахи не казались опасными… но, с другой стороны, что за странные вопросы? Какое им дело до мирно бредущей куда-то по своим делам бедно одетой девушки?
На миг Ниакрис взглянула в жесткие, буравящие ее глаза толстяка — и тотчас отбросила все возможные роли. Словами тут не отделаешься. Будет драка — вот только почему, и что им от нее нужно?
Она отступила еще дальше, вжимаясь в угол стены. Если хотят нападать — пускай. Поломают себе зубы.
Монахи выразительно переглянулись. Получилось что-то вроде «Она знает, что мы знаем».
А в следующий миг толстяк, казавшийся всего-навсего неуклюжим увальнем, с неожиданной ловкостью и быстротой метнул в девушку какой-то хитрой ременной петлей — словно кнутом стегнул.
Ниакрис еле уклонилась — однако щеку обожгло, словно огнем.
— То, что надо, — совершенно другим, холодным и деловым голосом сказал толстяк.
Его напарник молча кивнул.
Ниакрис не могла ошибиться — оба монаха двигались теперь не просто как обученные искусству боя люди, но как истинные мастера. Даже ей, со школой Храма, приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы хотя бы не прозевать начало удара.