Дочь обмана
Шрифт:
— Я понимаю.
— А когда я увидела вашу маму в «Графине Мауд», мне захотелось быть как она. Она так великолепна! Весь спектакль зрители следят за ней, затаив дыхание.
— Итак, вы уехали из этого местечка около Херефорда. А как же ваша семья?
— У меня сейчас нет семьи, и дома тоже нет. Мой отец снимал небольшой домик, и мы неплохо жили там, пока он не умер. А мама умерла еще раньше, когда мне было пять лет; я даже плохо помню ее. Я управлялась по дому и немного работала на ферме.
— Понятно.
— Да, конечно. Но он считал, что это всего лишь мечты. Он очень гордился мной, когда я пела на концертах, садился, бывало, в первый ряд и не сводил с меня глаз. Отец понимал меня, но он был из тех людей, которые обычно говорят: «Ну, что же, раз это невозможно — смирись». А я не такая. Я должна попытаться сделать все, чтобы моя мечта исполнилась.
— Конечно, только так и можно чего-то добиться. Моей маме сначала тоже пришлось нелегко.
— Я так и думала. Такое совершенное мастерство легко не дается. Когда отец умер, я решила попытать счастья. Я бы никогда не простила себе, если бы не сделала этого. С отцом случился удар. Я полтора месяца ухаживала за ним, потом он умер. Тогда я распродала все, что у нас было, и уехала в Лондон.
— Вы пробыли здесь уже три месяца и ничего не добились. Сейчас вы там же, с чего начали.
— Да, только стала намного беднее.
— Боюсь, ваша история не оригинальна. Так много встречаешь людей с честолюбивыми устремлениями, и так мало тех, кто добивается успеха.
— Знаю. Но я хочу попробовать. Ведь ваша мама, например, как она добилась успеха? Она боролась за него. Вот и я собираюсь делать то же самое.
— Мне понятны ваши чувства, — сказала я, — но сейчас вам следует отдохнуть. Думаю, вы должны принять успокоительное, которое оставил доктор, и заснуть. Но сначала что-нибудь поешьте. Я уверена, это именно то, что вам нужно. Тогда, может быть, сон сам придет к вам.
— Вы так добры.
Я оставила ее и спустилась на кухню. Всем не терпелось узнать, что же произошло, и они жадно слушали мой рассказ.
— Мисс Дейзи Рей так добра, — сказала миссис Кримп. — От одной мысли, что ее экипаж сбил эту бедную девушку, она сама так разволновалась.
— Можете не сомневаться, она сделает все, что в ее силах, чтобы помочь этой девушке, — сказала я. — Не могли бы вы послать ей наверх чего-нибудь из еды?
— Например, куриную ножку. И, может быть, тарелку супа, а?
— Да, это подойдет, миссис Кримп.
— Я позабочусь об этом.
— А я отнесу это наверх, — сказала Джейн.
Я опять поднялась к Лайзе Феннел, чтобы сказать, что еду скоро подадут. Джейн внесла тарелки. Она с интересом разглядывала Лайзу Феннел. Ей хотелось поболтать. У них было много общего — обе хотели добиться славы Дезире.
— Все здесь так добры ко мне, — сказала Лайза
— Это все мисс Дейзи Рей, — сказала Джейн. — Она всегда такая.
Джейн ушла, а Лайза Феннел с большим аппетитом принялась за еду. Не принести ли ей еще, подумала я. Мне представилось, как она перебивается на те гроши, что у нее остались — я была уверена, что денег у нее немного, наверное, все время считает, насколько их еще хватит; то на что-то надеется, то впадает в отчаяние. Бедняжка!
Я дала ей успокоительное.
— Это поможет заснуть, — объяснила я. — Доктор сказал, сон вам сейчас необходим. И тогда утром вы почувствуете себя лучше.
Я посидела с ней еще немного, пока не заметила, что она начинает впадать в дрему. Тогда я тихонько вышла из комнаты.
Я не ложилась спать, поджидая маму из театра, потому что знала, что она будет спрашивать, как себя чувствует Лайза Феннел. Приезжая поздно вечером, она всегда сначала шла посидеть полчасика в гостиной — «отойти после спектакля», так называла это она. Марта часто шла на кухню за каким-нибудь питьем для нее — стаканом горячего молока или эля — смотря что ей придет в голову. Мама говорила, это помогает ей расслабиться.
По ее настроению я всегда могла догадаться, как прошел спектакль. В тот вечер я видела, что он прошел хорошо.
— Ну, а как эта девушка? — спросила она. — Как, она сказала, ее зовут?
— Лайза Феннел. Она сейчас спит. Она прекрасно поужинала, а потом я дала ей успокоительное. Вскоре после этого она заснула. Я к ней заглядывала с час назад — она крепко спала. С ней все будет в порядке.
— Я очень надеюсь, что она не сильно пострадала.
— Конечно, не сильно, — сказала Марта.
— Все может быть. В таких случаях бывает, что болезнь проявляется не сразу. А ведь это был наш экипаж.
— Она сама бросилась под ноги лошади, — настаивала Марта.
— Слава Богу, мы ехали медленно.
— Я разговаривала с ней, — сказала я. — Она хочет стать актрисой.
Марта зацокала языком и возвела глаза к потолку.
— Бедная девочка, — сказала мама. — Она уже где-нибудь играла?
— В любительских спектаклях.
— Боже, нас упаси! — проворчала Марта. — И, небось, думает, что после этого она уже вторая Дезире.
— Не совсем так. Она считает, что Дезире — великолепная актриса. И ей просто хочется попытаться сделать что-либо подобное.
И я пересказала им все, что услышала от нее.
— Самое лучшее, что она может сделать, — заявила Марта, — это собрать вещи и вернуться в свою деревню. Найдет там себе мужа, какого-нибудь фермера, и будет доить коров.
— Откуда вам знать? — возразила мама. — Может быть, у нее талант. Ведь хватило же ей решимости приехать в Лондон.
— Решимость — это еще не талант, как вам известно.