Дочь огня
Шрифт:
— Собирайся, пойдем в байский дом, увидишь там госпожу Танбур, повеселишься, посмеешься, — сказала Дилором внучке.
— А что она такое делает, что люди смеются? — спросила Фируза.
— Ничего особенного она не делает, просто людям нравятся ее острые словечки и стихи. А сегодня там еще Бибизагору замуж выдают, тебе тоже будет интересно посмотреть.
А кто эта Бибизагора?
— Это одна бедная женщина, слабоумная она, голова у нее не в порядке. Бедняжке хочется замуж выйти, свадьбу справить. Вот жены бая, чтобы посмеяться, будто бы замуж ее выдают: наряжают в мужское платье другую женщину, устраивают угощение, а потом заведут невесту и жениха за свадебную занавеску, а тут и…
— Смешно, — сказала Фируза, — ну что ж, пойдем.
Старуха с внучкой, быстро принарядившись, накинули паранджи и отправились на свадьбу.
Дом Гани-джана находился в квартале Чордар на большой улице, куда выходил переулочек, где жила Дилором-каниз. В тот день на первом дворе байской усадьбы никого, кроме двух работников, не было. Бай уехал в Карши, и на мужской половине было тихо. Дилором с внучкой миновала второй двор, где жили слуги и находилась комната для незнатных гостей, и вошли во внутренний двор — на женскую половину.
Этот двор занимал целый танап земли и был весь вымощен жженым кирпичом. В него выходили двери шести или семи комнат различной величины, не считая чуланов, подвалов и лестницы балаханы. Вдоль одной из боковых стен шла широкая кирпичная суфа — нечто вроде террасы, на которую выходили окна большой комнаты, сбоку — вход в сени.
В большой комнате — главном помещении женской половины — жила старшая жена бая со своей дочкой, а на другой стороне двора, в просторной комнате с расписным потолком — его вторая жена. У этой жены еще не было детей. Поэтому бай отдал весь внутренний двор в распоряжение старшей жены, и она была полновластной хозяйкой.
Старуха Дилором с внучкой прошли через крытый проход прямо на кухню, где стряпуха и служанки были заняты приготовлениями к празднеству. Увидев Дилором, они пошли ей навстречу, поздоровались и усадили на почетное место.
— Госпожи дома?
— Дома, — ответила стряпуха, высокая пожилая женщина, — недавно поругались, теперь разошлись по своим комнатам и злятся.
— Хозяина ведь дома нет, из-за чего же им ссориться, чего не поделили?
— Да все из-за Бибизагоры, — сказала стряпуха. — Негодница явилась с раннего утра, вот из-за нее и началось. Вы ведь знаете, что нынче у старшей хозяйки соберутся гости, всех уже пригласили, Оймулло Танбур тоже придет, ну и Бибизагоре сказали — для смеху. А когда Бибизагора пришла утром, младшая хозяйка выбежала ей навстречу и хотела увести ее к себе в комнату. А старшая рассердилась на нее за это, не пустила к ней Бибизагору. Я, говорит, ее пригласила нынче, ко мне она и должна идти. А младшая говорит: Ведь к вам гости придут только вечером, так пусть до прихода гостей она у меня посидит, а то мне скучно…
Но старшая разве послушается! Нет, говорит, это моя гостья, она должна идти в мою комнату! Уперлись на своем, как будто две ноги в один сапог можно всунуть! Ну конечно, разгорелась ссора! Одна свое твердит, другая свое, дошло до того, что чуть в волосы друг другу не вцепились. А Бибизагора обиделась, плюнула, накинула паранджу да и ушла, стуча каблуками.
— Ну и дела! — сказала старуха Дилором, с интересом выслушав рассказ. — А что же дальше?
— А дальше что же, — отвечала стряпуха, вымешивая в тазу тесто. — Обе точно только того и ждали, повернули друг к другу спины и разошлись по своим комнатам. Но старшая все же не выдержала, прибежала сюда и опять послала Фатиму за Бибизагорой: Пойди приведи ее, скажи, нынче свадьбу ее справим, жених прислал поднос, платье и барана. Фатима вышла на улицу, видит: Бибизагора как ни в чем не бывало сидит у ворот, смотрит на прохожих. Она сказала Фатиме: Передай своей госпоже, пусть готовится, а мне надо сходить к подруге — позвать ее на свадьбу. Ну, Фатима передала это старшей хозяйке, та успокоилась и ушла к себе.
Фируза дивилась, слушая эти разговоры: все казалось ей странным и Бибизагора, и обе байские жены, и их ссора. Старшая жена бая, сварливая, хитрая и злопамятная, была ей неприятна. Младшая же, у которой не было детей, ласкала Фирузу, когда та приходила к ним во двор, давала ей сласти, и ее мягкость и приветливость нравились девочке. Вдруг Фируза обратилась к Дилором, будто что-то вспомнив:
— Бабушка, а почему эту женщину зовут Бибизагора? Она всегда только загору ест, так, что ли?
Все расхохотались. Но старуха Дилором объяснила серьезно:
— Лицо у нее маленькое, как кукурузная лепешка, потому ее так и прозвали… да вот и она сама идет.
В кухню вошла женщина среднего роста, в шелковом пестром платье, поверх которого был еще лиловый бархатный камзол, на ногах сапожки с каушами, совсем новенькие и хорошей работы, голова повязана розовым шелковым платком, паранджу и сетку она держала в руках. Фируза тотчас догадалась, что это Бибизагора, потому что у нее в самом деле было очень маленькое личико, на котором и небольшие глаза казались огромными. Брови были начерчены ус мой, глаза подведены, лицо набелено, нарумянено, украшено искусственными родинками, губы сложены в улыбку, в ушах длинные серьги с подвесками, на пальцах перстни с рубинами и яхонтами — так выглядела Бибизагора, героиня предстоящей комедии, постоянная невеста на сборищах байских жен, старая дева, неудачница, напрасно ожидающая жениха.
Ее наряд, особенно бархатный камзол, надетый в эту жаркую пору, в разгар бухарского лета, поразил Фирузу, и она не выдержала — шепнула об этом бабушке. Но та, ничего не ответив, обратилась к вошедшей:
— Здравствуйте, госпожа моя, пожалуйте к нам, садитесь вот здесь — повыше.
А камзол можно и снять, как бы он тут не запачкался.
Бибизагора поклонилась Дилором и в ответ на ее приглашение хотела было снять камзол, но раздумала:
— Боюсь, как бы не простудиться…
— Ну, как вам угодно.
— Хорошо, что вы пришли, милая, сказала стряпуха, меся тесто, — мы вас поджидали. Сваты прислали поднос, а вас не было, они обратно унесли. Сколько мы ни просили, ничего не вышло, пока сама невеста не придет, говорят, не дадим, никому другому мы не доверяем.
— А ну их, пусть они пропадут, жадюги!
– Сказала женщина. — Да уж ладно, бог с ними, с дастарханами, с платьями, вы его самого-то видели? Говорят, молоденький, с пушком над губой, щеголь.
Стряпуха отвечала:
— Ханский сын, красавец, да и только! Вот точь-в-точь как вы говорите! Ну присядьте же, передохните, того и гляди, сваты придут.
— Ив жаркую погоду камзол надевают, чтобы не сглазили невесту, — вступила в разговор одна из служанок.
— Да, — сказала Бибизагора, снимая камюл, все говорят, что у меня такая тонкая талия, такая высокая грудь, а фигурка, как у четырнадцатилетней, — вот я и надеваю камзол, боюсь сглаза. Люди очень завистливы, дорогая моя!
Бибизагора села рядом со старухой Дилором, вытирая обильный пот. Фируза пригляделась к ней. Нарумяненная, насурьмленная, накрашенная женщина издали казалась моложе. Множество мелких морщин вокруг глаз и губ, глубокие складки на лбу и между бровей — все говорило о том, что эта женщина уже пожилая. Но как ее речь не вязалась с возрастом! Почти старуха, а разговаривает, как девочка, кривляется, жеманится. Дилором говорила, что она не в своем уме, но она вовсе не похожа на помешанную.