Дочь Озара
Шрифт:
Вирон довольно улыбнулся:
— Поняла?
— Поняла, — сказала Вада. И тут же, сжав кулачок, резко двинула вождю в скулу.
— Чпок!
Вирон на мгновение опешил:
— Э, ты это…. Прекрати, — 'волк' потер ушибленное место. — Я же для примера.
— И я для примера, — крылья маленького носа раздувались.
Вирон посмотрел с некоторой опаской. Примиряющее прикрыл огромной ладонью маленькую кисть девушки.
— Я только объяснить хотел. Теперь понимаешь, почему племя должно быть единым и сильным? А для этого должен быть единый вождь. Самый сильный. И умный. А не так, что сегодня один, а завтра другой.
— Ну, ты бы и объяснил сородичам.
— Много раз объяснял, — Вирон вздохнул. В голосе появилась злость. — Не понимают. Боятся чего-то. А еще — обычаи боятся нарушать. Мол, оманы предков обидятся, напустят на нас злых духов.
— А ты не боишься?
Вождь на некоторое время задумался:
— Немного боюсь. Но, знаешь, как у нас говорят: 'Волков бояться — по-волчьи не выть'? Сильная колдунья нужна, которая бы с духами договорилась. И народу бы все объяснила. Как надо правильно жить.
— И что?
— Как что? Ты эта колдунья и есть.
— Я?! — Вада пришла в замешательство. Так вот для чего она нужна Вирону. Из-за этого все беды и несчастья?
— Ты, ты. Ты же умеешь глазами зажигать огонь. Я сам видел. Такого ни одна колдунья не умеет. Это чуро.
— Но, я не умею… Вернее, я не понимаю. Ты думаешь, эта я зажгла тогда шалаш?
— Конечно. Я все видел. У тебя словно искры из глаз сыпались. И не я один видел. Воин, который со мной был. Он уже все сородичам рассказал. В стойбище только и разговоров, что про тебя. Тебе лишь нужно показать это всем.
— Но, какая я колдунья? Я же учусь еще.
— Это не важно. Мать тебе поможет, если что. Не в этом дело. Ты, главное, зажги чего-нибудь.
— Да не умею я, — девушка растерялась. — Я не знаю, как это получается. Само собой.
Вирон нахмурился:
— А ты не врешь? А то смотри. Сама знаешь.
— Я не вру, — испуганно замотала головой Вада. — Не трогай Сиука.
Вождь пошевелил густыми бровями:
— А ты вспомни, как это было? Ну?
Теперь задумалась Вада.
— Я только помню, что испугалась. Сильно-сильно. За Сиука. И разозлилась. Сильно-сильно.
— Я тоже думаю, что ты разозлилась. А если я тебя ударю? Ты сможешь разозлиться так, чтобы огонь зажечь?
— Я не знаю, — девушка с испугом покосилась на огромный кулак Вирона. Опять, что ли, бить собрался? Такой если сильно ударит…
— Впрочем, ладно, — вождь уже передумал. — Не буду же я тебя на сходе бить, чтобы ты разозлилась. Да и не надо мне, чтобы ты на меня злилась. Сделаем по-другому…
Сиук опять застонал, жалобно, прерывисто. Приоткрыл глаза. У Вады дрогнуло сердце. Но взгляд любимого не узнавал ее. Юноша метался в горячке. Зато она сразу почувствовала другой взгляд — тяжелый, словно камень. Девушка обернулась — в проеме шалаша торчала голова Вирона.
— Пора, — произнес вождь негромко. — Помни, о чем мы договорились.
И был день…
Племя волновалось. С утра вождь лично обошел все шалаши и предупредил: сегодня, как только солнце встанет в средину, он соберет сход. Будет приниматься очень важное решение. Очень.
Ух, ты, как интересно! Что бы это значило? Никто ничего не делал, все слонялись по поляне, кучковались на берегу реки и обсуждали предстоящий сход. Только женщины из племени 'леопардов', вынужденные 'переселенцы', возводили на отшибе стойбища шалаши. 'Квартирный вопрос' еще не был до конца решен.
И лишь двум-трем женщинам помогали 'волки'. Это были холостяки-мухилы, успевшие присмотреть себе жам среди населения покоренного племени. Но ближе к полудню уже все бросили какие-либо занятия и начали подтягиваться в центр стойбища.
Вирон подошел к шесту около 'камня вождя', одетый в длиннополую малицу, сшитую из двух волчьих шкур. Когда-то эти шкуры бегали по лесу в обличье двух здоровенных волков-самцов, но малица едва прикрывала Вирону колени. Он был высок, силен и грозен, этот старейшина и вождь. Многие из собравшихся смотрели на него с уважением и даже восхищением. Но были и такие, кто хмурился и кривил губы. Среди них старейшина 'длинноносых' Овус и его сестра, колдунья Кула. Они чувствовали, что Вирон что-то замышляет, и нервничали, тщетно стараясь предугадать замыслы конкурента.
Вирон осмотрелся. Кажется, все в сборе. Толпа, вот что требовалось ему сейчас. Все должны увидеть силу и могущество новой колдуньи и навсегда принять новый порядок, по которому отныне начнет жить племя. И во главе этого порядка встанет Вирон — великий вождь.
Солнце висело в зените, шест больше не отбрасывал тени.
Вирон залез на валун. Поднял левую руку. Гул затих.
— Я Бехи Вирон, старейшина рода Большая Лапа и вождь племени Волка говорю. Сегодня мы должны принять очень важное решение… Все мы уважаем обычаи предков. Но все меняется. Вода в реке всегда течет, не останавливаясь. Даже зимой, когда вода становится твердой, как камень, если разбить 'каменную воду', то под ней будет течь 'живая' вода. И трава — сначала ее нет, потом она выходит из земли и становится зеленой и высокой, выше кабана. А иногда и выше оленя. А потом она высыхает. И снова вырастает. И даже небо — всегда разное. Посмотрите.
Вождь сделал паузу и все, вслед за ним, задрали вверх головы.
— Посмотрите. Сейчас по небу бегут светлые тени. А иногда они бывают такие черные, что закрывают солнце. И с неба льется вода. А потом тени исчезают, и на небе никого нет, кроме солнца… Почему так происходит? Потому что каждый борется с каждым. Кто сильней, тот и побеждает. Даже солнце борется с луной. И когда оно побеждает, то прогоняет луну и сидит на небе. А когда побеждает луна, то она прогоняет солнце. Разве не так?
После небольшой паузы Вирон собрался продолжить, но внезапно его перебил Овус:
— Не так. Вот ты говоришь, что каждый борется с каждым. А с кем тогда борется трава?
— Трава борется с землей, — быстро ответил Вирон. Он хорошо подготовил свою речь.
— А с кем борется вода?
– 'Живая' вода борется с 'каменной' водой. А еще вода борется с землей. Когда вода сильная, она лежит на земле. Когда слабая — убегает. Понятно?
Посрамив Овуса, вождь продолжил.
— Каждый борется с каждым, и всегда кто-то побеждает. И это верно… И только у нас в племени все наоборот. Сколько раз я говорил, что должна быть одна колдунья? Разве я не говорил?… Но вы меня не слушаете. А разве это правильно, когда в племени две колдуньи и каждая говорит разное? Помните, этой зимой заболела девочка? Покойная Рами хотела помазать ее своей мазью, но Кула не дала. Сказала, что ее мазь лучше. И намазала тело девочки своей мазью. А та вся покраснела и умерла? Помните?